Книга о музыке - Юлия Александровна Бедерова

они могли поучаствовать в исполнении своих произведений и лично проконтролировать, что они хорошо прозвучат. Романтические композиторы, напротив, предпочитали быть мертвы — поскольку так у публики получалось ярче оценить их гений[386].

Арнольд Бёклин. Автопортрет со Смертью, играющей на скрипке. 1872. По словам жены, Густав Малер был заворожен этой картиной, работая над Четвертой симфонией.

Мнения самих музыкантов об основах профессии в разные времена заметно разнились. Для Бетховена творчество — познание и откровение для избранных:

Музыка — это единственный путь к высшему миру познания, который охватывает человека, но не может быть охвачен человеком… Лишь немногим удается понять музыку как чувственное воплощение духовного познания: подобно тому как тысячи сочетаются между собой именем любви и при этом любовь им ни разу не открывается несмотря на то, что они занимаются ремеслом любви, так же и общение с музыкой практикуется тысячами людей без откровения[387].

Но в XX веке острый на язык Стравинский отзывался о процессе сочинения в совсем иных выражениях:

Профан воображает, что для творчества нужно ждать вдохновения. Это глубокое заблуждение… Вдохновение — движущая сила, которая присутствует в любой человеческой деятельности. Но эта сила приводится в действие усилием, а усилие это и есть труд[388].

Что же такое музыкальная работа — озарение или терпение? Портал в иные миры или ремесло? Как пишут музыку — и как исполняют? В чем состоит профессионализм, всему ли можно ли научиться — или музыка дается свыше?

Профессия: композитор, или Машина по производству музыки

Сначала плохие новости: однозначный ответ ни на один из этих вопросов дать невозможно. Музыку пишут по-разному — Моцарт сочинял быстро и легко, словно перенося на бумагу уже готовую музыку, а Бетховен долго редактировал партитуры, доводя до совершенства. Многие произведения существуют в нескольких редакциях: процесс сочинения, в сущности, не заканчивался вместе с премьерой или публикацией, тем более если их не было. Критики и меломаны до сих пор решают, какой вариант Ре-минорной симфонии Шумана лучше и краше — первый, 1841 года, или радикально переделанный через десять лет второй (первая версия опубликована стараниями Брамса только после смерти автора). Брукнер редактировал свои сочинения — особенно ранние симфонии — по нескольку раз, то ограничиваясь косметическими правками, то кардинально все меняя. А Шуберт часто вовсе останавливался на полуслове, как в случае с так называемой Неоконченной симфонией — двухчастной, а не четырехчастной. Вмешались обстоятельства, две части просто потерялись или Шуберт изменил свои намерения на ходу, в точности неизвестно. Так или иначе ее трагическая незавершенность полностью соответствует духу и букве романтической мифологии.

В эпоху романтизма композитор-демиург мог нарушать и создавать собственные правила, а мог и вовсе остаться неизвестным — это была плохая новость для него и повседневности, но не всегда дурная — для вечности. И наоборот — многие авторы, чья музыка в свое время звучала в праздники и в будни, не получили пропуск в вечность, когда романтики составляли первые хрестоматии.

Среди них, например, композиторы, родившиеся в один год с Моцартом: в алфавитном порядке это Пауль Враницкий, Франц Гриль, Карл Блазиус Копршива, Йозеф Мартин Краус («шведский Моцарт»), Томас Линли-младший («английский Моцарт»), Александр Рейнагль, Винченцо Ригини и Даниэль Готтлоб Тюрк и другие.

Романтический каталог вечной музыки, актуальный вплоть до эпохи расцвета исторически информированного исполнительства во второй половине XX века, поделил авторов на гениев и ремесленников. Современная ситуация это деление снова отрицает. Сергей Невский, один из самых востребованных в Европе российских композиторов, получивший профессиональное образование в России и Германии, среди прочего — автор опер «Франциск» (премьера на Новой сцене Большого театра в рамках проекта «Опергруппа», 2012) и «Время секонд хэнд» на тексты Светланы Алексиевич (самостоятельная или звучащая одновременно с оперой «Борис Годунов» Мусоргского партитура, премьера в Штутгарте, 2020), объясняет:

В стол почти ничего не пишется — а жить-то на что? Если вы сочиняете музыку, это нужно делать 6–8 часов в день и просто времени не остается ничем другим заниматься. На 32-минутное произведение для пяти голосов у меня ушло шесть недель интенсивной работы. Да, бывает, что на тебя снисходит вдохновение, — но вызвать его можно только долгой, упорной работой над какой-то проблемой. Еще Чайковский говорил, что вдохновение — это гостья, которая не любит посещать ленивых. Поэтому вы долго работаете и в процессе, порой не тогда, когда вы этого ждете, вам приходит в голову решение. Вот это и есть вдохновение. Зато, поскольку музыка сочиняется по заказу, чаще всего она пишется под конкретный состав — то есть я заранее знаю музыкантов, которые будут ее исполнять. Это позволяет сразу же полностью продумать ее звучание, вплоть до певцов и возможностей их тембра[389].

Учение и свет

Композиторский талант — не посылка с гуманитарной помощью, спускаемая на голову счастливчика прямиком с Парнаса. В действительности миф о божественном таланте, готовом к употреблению, это романтическая фантазия.

Важнейшую роль в профессиональной жизни композиторов играют учителя. Литературный отравитель Моцарта Антонио Сальери (в действительности вовсе ни в чем не повинный) учился композиции у венецианского оперного композитора Флориана Леопольда Гассмана, у Сальери, в свою очередь, брал уроки Бетховен, у Бетховена — Карл Черни, у Черни — Ференц Лист; от Листа через его ученика Мартина Краузе образовательная линия ведет к выдающимся пианистам XX века: Клаудио Аррау, Альфреду Бренделю, Даниэлю Баренбойму и даже датскому фортепианному шоумену Виктору Борге, а через также занимавшегося с Листом Александра Зилоти — к Рахманинову и Скрябину. С появлением консерваторий генеалогия стала расти по экспоненте: воспитанниками Римского-Корсакова были многие из тех, чьи имена не раз появлялись на страницах этой книги: Прокофьев, Стравинский, Лядов, Глазунов, Мясковский. В свою очередь, у Глазунова учились, например, и Шостакович, и Дмитрий Темкин, автор оскароносной музыки для американских вестернов, а у Мясковского — советские композиторы Арам Хачатурян, Тихон Хренников, Родион Щедрин, Дмитрий Кабалевский, Андрей Эшпай. Отношения «учитель — ученик» простираются далеко за пределы академического мира: одной из учениц французского композитора XIX века Габриэля Форе была Надя Буланже, с которой в свою очередь занимались самые разные авторы XX века — от Аарона Копленда и Вирджила Томсона до мастера аргентинского танго Астора Пьяццоллы и джазмена, продюсера Майкла Джексона Квинси Джонса.

Впрочем, среди поп-музыкантов много тех, кто академического образования не получил: профессионального диплома не было ни у Элвиса Пресли, ни у Джими Хендрикса, ни у Пола Маккартни — с работами, написанными в академическом духе, ему помогал композитор-профессионал Ричард Родни Беннетт. Гитарист Эрик Клэптон вспоминал, как нервничал перед студийной записью с соул-певицей и пианисткой Аретой Франклин: все сессионные музыканты