Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

Вести о бойне, учиненной в Сумрачных горах, расходились быстро и при этом обрастали всякими выдумками. Даже самые здравомыслящие верили дичайшим рассказам.

Сплетники из Кройса распускали грязные слухи об императрице и Предводителе Войска Праведных: будто бы они покорились воле Ночи и патриарх потерпел сокрушительное поражение лишь потому, что сама тьма откликнулась на призывы королевы-ведьмы и ее наемника.

Мастера наговоров из противоположного лагеря утверждали, что Безмятежный якобы сам в сговоре с Ночью и виновен в том, что страшное чудище снова и снова возвращается в катакомбы, хотя добрые принципаты раз за разом убивают страшилище. Этим слухам верили гораздо охотнее. Почти с самого крушения ипподрома ходили разговоры о Бронте Донето и его причастности к подземным событиям.

Именно эти вести приносил из Брота Кловен Фебруарен. Он шпионил там, но совсем не так искусно и незаметно, как Герис.

Слишком уж нравились старику проказы.

Через три дня объявился Клэй Седлако. Его сопровождало лишь восемнадцать кавалеристов, почти все были ранены. Они угодили в засаду, которую враг устроил, зная об их приближении. Седлако и этим восемнадцати всадникам единственным удалось уцелеть в долгом изнурительном бою.

Солдаты Войска Праведных хоронили мертвецов, проверяли фальконеты, подвозили боеприпасы и продовольствие и радостно встречали подкрепление.

Дважды Хекту удалось избежать довольно вялых домогательств императрицы. Самообладание Катрин, похоже, снова дало трещину.

И Хект не единственный это заметил.

В шатер, который он захватил в патриаршем лагере, просунулась голова Ривадемара Вирконделета. Вирконделет перенял кое-какие обязанности Титуса Консента, пока тот привыкал командовать солдатами.

– Командир, капитан Эфриан очень просит о встрече. Уделите ему минутку?

– Давайте его сюда.

Эфриан принес дурные вести.

– Садитесь, капитан, и рассказывайте, с кем беда.

– Конечно с императрицей. Не могу больше терпеть. Она отказывается идти нам навстречу. Делает что хочет и когда хочет.

– Работа у вас такая.

– Это я понимаю – помню еще, как бывало с Йоханнесом. Но так он никогда себя не вел. Что бы ни случилось – Катрин тут ни при чем… Смириться с этим?

– Приходится.

– Но беда вот в чем: она опять катится по наклонной. Так худо не было с того дня, как родился мертвый принц. Мы перепробовали все обычные уловки. Я себе задницу стер до дыр, разъезжая вместе с ней верхом. Это раньше лучше всего помогало: обожает носиться во весь опор. Но на этот раз не сработало. Я опасаюсь, что она учинит что-нибудь и навредит себе или опозорится.

– А я-то что могу поделать?

– Не знаю. Когда она не в своем уме, меня не слушает. А вот вас слушает. Иногда.

– Да неужели? Что-то я не заметил.

– Я же сказал – иногда.

– Странная птица эта наша императрица.

– Ведет себя будто напуганная девчонка – позволяет детским чувствам собою управлять. Эти приступы меланхолии… С каждым разом все хуже. Она может такое учинить, что потом не исправить. Тогда нападение на союзную империю или война, объявленная церкви, еще покажутся цветочками.

Занятно.

– Капитан, мы не с церковью воюем, а с Безмятежным. С виду похоже, но разница принципиальная.

– Безмятежный же верит, что он и есть церковь.

– Обычный для патриархов грех. Что вы хотите, чтоб я сделал с нашей разошедшейся госпожой? Я всего лишь у нее на службе, и так уже превысил полномочия.

– Не знаю. Я же сказал: вас она иногда слушает. Надеялся, вы что-нибудь придумаете.

– Капитан, у меня не такое богатое воображение, я не могу волшебным образом все исправить. Хотел бы, чтобы она еще чуть-чуть продержалась. Не очень-то здорово, когда твой господин вдруг теряет рассудок прямо посреди войны.

– Просто помните о моих словах. Она может странно себя повести.

– Обещаю над этим поразмышлять. А теперь меня и правда ждут дела – надо выступать.

Эфриан скривился, но ничего не сказал. Он знал, что Войско Праведных не сможет захватить Брот: слишком уж город огромен и даже у впавшего во всеобщую немилость патриарха имеются обширные средства.

Нашел же он семнадцать тысяч человек, готовых отправиться в Сумрачные горы.

На самом деле Хект просто хотел показаться врагу и продемонстрировать войско, с которым нельзя теперь не считаться. Меж тем подтянутся остальные силы имперцев. Пайпер задумал сделать свою армию символом для всех жителей Брота, недовольных нынешним патриархом. Призрачная надежда.

Всю тяжелую работу выполнят солдаты, явившиеся из-за Джагских гор.

Повсюду в Фиральдии происходили стычки. В городах, герцогствах и королевствах, присягнувших разным сюзеренам, находились простые жители или вельможи, которые придерживались противоположных взглядов и намеревались вернуть свою вотчину на путь истинный. Повсюду, даже в вечном городе, вспыхивали мятежи. Перепуганный бротский сенат проголосовал за то, чтобы выделить огромные средства городскому полку.

После многих лет скупости городской полк почти ни на что не годился.

Войско Праведных начало участвовать в стычках. У Безмятежного были свои сторонники, но после Сумрачных гор мало кто мог найти солдат, готовых выступить против Хекта.

Суеверные фиральдийцы убедили себя, что императрица Катрин и ее Предводитель прибегли к колдовству. В Сумрачных горах произошла бойня, какой не видели в Фиральдии с самого крушения Древней Империи. Те, кто знал, как было на самом деле, – воины, выжившие в той битве, – говорили всем, что не было никакого колдовства. И думающих людей, которые им верили, это пугало еще больше, чем сказки о волшебстве.

Особенно страшными казались машины для массового уничтожения людей. Из-за фальконетов в битве больше не требовалось проявлять умение, демонстрировать честь. Высокородные вельможи осознали, что теперь они подвергнутся в бою такому же риску, как и безродная невежественная чернь, вооруженная колотушками.

Пушкам плевать, кто твой отец. Пушки не берут высокородных заложников, чтобы получить выкуп. И что еще хуже, из пушки может стрелять любой безграмотный крестьянский сын, стоит ему поупражняться несколько часов.

Подобное оружие, несомненно, измыслил сам ворог.

Войско Праведных уже пустилось в путь, когда пришло известие о том, что патриарх при поддержке еще оставшихся у него в коллегии сторонников выпустил буллу, в которой пушки и огненный порошок объявлялись орудиями ворога. Ни один благочестивый чалдарянин не должен их использовать. Все фальконеты следует немедленно уничтожить.

Хект вместе с головным отрядом подъезжал к поместью Бруглиони на юго-востоке от Брота, и гонец его не застал. Когда Пайпер встретился со своими штабными, они как раз потешались над патриархом.