Ведьмы Алистера - Дарья Шатил

и закатное солнце — красота да и только. — Они все говорили, что мы должны друг друга чувствовать. На каком-то подсознательном уровне. Чушь про единение душ, в общем. Но я вот не чувствую и вообще не понимаю, что там творится в твоей голове.

— Я тоже, — усмехнулась Марта, и ей стало ещё чуточку легче. Она не одна такая: Коул тоже её не понимает.

— Просто мне казалось, что нечто подобное и ощущаться должно как-то иначе. Вот смотришь ты на свою истинную пару — и она прям светится, как неоновая вывеска ночного клуба; зазывно так моргает, а ты летишь на этот свет, как мотылёк.

— Да ты прямо поэт.

— А ты не светишь, — натянуто улыбнулся ей Коул. — И это грустно.

— Спешу тебя огорчить: ты тоже не светишься.

— Значит, Старейшины ошибаются насчёт нас, — подвёл итог Коул, и Марта кивнула.

Ей показалось, что в этот самый момент они подписали мысленное соглашение считать всё происходящее горячечным бредом и, как только они покинут Шарпу, сразу же обо всём забыть. По крайней мере, таким был её план, и Марте хотелось верить, что хотя бы тут они с Коулом друг друга «чувствовали».

И всё так и было, если бы не неожиданно открывшаяся дверь и не Кеторин, стоявшая в коридоре и улыбающаяся им как ни в чём не бывало. Если бы они снимались в немом кино, то происходящее можно было бы разложить на кадры. Вот Марта с Коулом поворачиваются на звук. Вот Марта вскидывает брови и несколько раз моргает, словно не веря своим собственным глазам. Вот Коул подбирает отвалившуюся челюсть и одним плавным движением встаёт на ноги. Вот Кеторин поднимает руку и машет им, словно бы говоря «привет», а в следующее мгновение отлетает к противоположной стене и с грохотом впечатывается в неё. А вот Марта сидит на своём пуфике и тяжело дышит.

— Тёплый приёмчик, ничего не скажешь, — хмыкнул Коул и, выйдя в коридор, потрепал Кеторин по плечу. Та что-то не совсем разборчиво пробормотала и, оттолкнув его руку, сама поднялась на ноги, тяжело опираясь на стену, на которой даже осталась вмятина.

— Заслужила, — сквозь зубы прошипела Марта, всё ещё пытаясь восстановить дыхание. Она всплеснула руками, ощущая, как на правой начало расползаться чёрное пятно. Блеск, просто блеск!

— А я и не спорю, — ответила Кеторин и на удивление лёгкой походкой вошла в комнату. — Но всё-таки вышло неловко.

— Когда-нибудь это станет твоей эпитафией, — процедила Марта.

— Ох, неужели ты мне угрожаешь? — Кеторин лучезарно улыбнулась. — Потренируйся лучше, но не сейчас. Сейчас на это, увы, времени нет. Рози может вернуться в любую минуту, а нам нужно поговорить.

— О, неужели великая и могущественная Кеторин Чубоски снизошла до разговора со мной? — даже не пытаясь понизить уровень яда в голосе, спросила Марта.

— Я так понимаю, ты обиделась? — уточнила Кеторин и села на диван, который ранее занимал Коул.

Женщина принялась приводить свою причёску в порядок, и только сейчас Марта заметила, какой пыльной была одежда ведьмы. Пыльной и до неприличия обычной: тёмная водолазка и чёрные джинсы. Марта и подумать не могла, что Кеторин может надеть что-то настолько обыденное, настолько не кричащее. Оказывается, она очень даже привыкла к женщине, которая вполне могла сойти за цыганку или работницу цирка.

Заметив её интерес, Кеторин пояснила:

— В Шарпе, конечно, любят яркие цвета, но мне выделяться нельзя. Если заметят, то вполне могут отправить отдохнуть за счёт Главы ковена. Под зданием Совета есть магическая тюрьма, колдовать там невозможно. Так что то, что вас туда не поместили, о многом говорит.

— А тебя могут? — спросил Коул. Скрестив руки на груди, он прислонился к дверному косяку, наблюдая сразу и за коридором, и за комнатой.

— Могут, — коротко ответила Кеторин и, оставив свои волосы в покое, откинулась на спинку дивана.

— И за что?

— Скажем так, одолжила королевские регалии.

— Понятно, — протянул Коул.

— Тебе не кажется, что ты должна объяснить, почему бросила нас в лесу и почему появилась сейчас? — осведомилась Марта, чувствуя, как внутри начинает закипать от злости. Ей стоило немалых усилий сдерживать свою магию, которая клокотала в ней, как в жерле вулкана, готовая выплеснуться на Кеторин без остатка.

— Как раз с этого и хотела начать, пока ты не отправила меня в полёт, как мяч для тенниса. Мне нельзя было появляться с вами в городе.

— И сказать об этом ты не могла? — сквозь плотно сжатые зубы процедила Марта.

— Я думала, ты поймёшь, — пожала плечами Кеторин. — И вообще, я же говорила, что здесь мне не будут рады!

— Мне кажется, она над нами издевается, — буркнул от двери Коул, и его слова как нельзя лучше отразили отношение Марты к происходящему.

— Только если самую малость, — Кеторин послала ему жеманную улыбку, от которой Марте почему-то стало холодно. — Только это сейчас не самое важное. Вопрос вот в чём, ребята: вам нужно согласиться на этот обряд, другого варианта нет. Я долго думала — и это единственный способ спасти твою жизнь, мальчик-охотник.

Коул нахмурился, слушая женщину. Он совершенно точно не доверял ей. А Кеторин тем временем продолжала:

— И вот ещё что: на ком помимо тебя проводили этот эксперимент?

Ведьма пронзила мужчину ожидающим взглядом, и, что удивительно, Коул после недолго молчания ей ответил.

— Ребята-стажёры. Не включая меня, их было семеро, — без особого желания признался он, и у Марты по спине побежали мурашки.

Семь человек. Уму непостижимо.

— Ты же понимаешь, что они все, вероятно, уже мертвы? — сухо спросила Кеторин, и в её голосе не было ни намёка на сострадание. — Даже с тем количеством этой дряни, что они украли в Шарпе, продержать семь человек на постоянной дотации невозможно. Трое — ещё куда ни шло, но не семеро. Я всё гадала, откуда у охотников вообще могла взяться хьянга, но, когда узнала, что они нашли один из входов, картинка сложилась. Однако у меня ещё остались вопросы. Коул, ты знаешь, кто эта ведьма, которая вам помогает? Или же группа ведьм.

— Я думал, что это ты помогала нам — слегка неуверенно ответил охотник.

Марта переводила взгляд с него на Кеторин и обратно, не испытывая ни малейшего желания вступать в разговор. Ей нужно было для начала разобраться с самой собой. Йога, дыхательные практики, курсы по укрощению гнева — она запишется на всё и сразу, как только покинет Шарпу. Потому что у неё явно проблемы с самоконтролем. Раньше магия не доставляла ей такого дискомфорта, не отзывалась на каждую эмоцию. Сейчас контролировать её становилось всё сложнее.