Нечистая, неведомая и крестная сила. Крылатые слова - Сергей Васильевич Максимов

Как живое и живучее слово перестанет считаться непонятным или дешевого смысла, если взглянуть на него, как на древний юридический термин! Поиски за последними должны составить самостоятельный труд, не входящий в задачу настоящего исследования по многочисленности таких выражений и по трудности собрания воедино всех без исключения. Ясно, что в спорах о владении землей установилось естественным образом право владеть и водами, протекающими в границах земельного участка. По земле присуждалась и вода. Вся трудность, вызывавшая путаницу отношений и споров, заключалась в точном определении межей, когда живые урочища не помогали резкими особенностями и яркими очертаниями и приметами. В таких спорах обыкновенно являлись решителями дела указания стариков. Чтобы память старожилов была решающим мнением, малых ребят привычно водили на эти межи и там секли розгами, чтобы зарубить на память. На старости им приводилось свидетельствовать о том с соблюдением некоторых таинственных обрядов. В Каргополе сохранился самый старинный: доказывающий свое или чужое право кладет на голову кусок дерна, то есть мать сыру землю, и с ним обходит по граням. В других местах дерн успели заменить честной иконой. В древней ростовской земле епископ посылал священника с крестом св. Леонтия. Крест ставился на спорную землю, и свидетели должны были, удостоверясь крестом ростовского первомученика, определять: которой из двух тяжущихся сторон должна принадлежать земля. Таким образом, и в Ростовском княжестве развод земли производился также по совести, «а не как в других местах (говорит описатель чуда св. Леонтия), где обыкновенно суды и тяжбы производились и лилась кровь». Само же право владения определялось выражением куда топор и соха ходили – по ту грань в лесу и на полях надо считать землю собственностью лица, поселившегося и приложившего труд на таких новях.

Покамест

Здесь, между прочим, следует искать происхождение слова покамест, как старинного, оставшегося кое-где в ненарушенной форме; «Ждали по кá, подождем и по тá» (то есть подольше), слышится зачастую. «По ка (по какое место) укажут, по та и отрубишь» – обычно говорят плотники северных лесных губерний. «Покамест живется, потамест и жить стану», а инде уже подсменённое общеупотребительным наречием пока, покудова; на северо-востоке России дока, докуда, поколь, поколе; на юго-западе – покель, поколева, покелича, покедь, поколя; на юге – покаме, покамест, покилича, а у белорусов и малороссов пóки и допóки. По ка место, как сложное существительное, издревле склоняется в любимой и более употребительной форме множественного числа, например, как в старых актах: «По кѣхъ мѣстъ тѣ судныя деньги (то есть взятые взаймы) за ними исполщиками (половинщиками в работах) побудутъ (вперед за условленную работу), а где ея запись выляжетъ, тутъ по ней судъ» и проч.

Или так, как поступал Петр Великий.

Он что-либо прикажет исполнить, да непременно тотчас же и пристращает: «Если в срок не исполните, то велю сковать за ноги и на шею положить цепь и держать в приказе покаместо» – пока выписанное исполнится. Такой, между прочим, указ послал он за своей подписью архангельскому вице-губернатору ближнему стольнику Ладыженскому.

На реке Урале у тамошних казаков и посейчас сохранился таковой старинный яицкий обычай при косьбе лугов. В силу законов общинного владения (особенно бережно и упрямо соблюдаемых этими казаками), все казаки, имеющие право на сенокошение, по тому же правилу, как и при рыбных ловлях, в назначенный день общего покоса – на ногах. Ждут сигнала. Когда же он подан, все бросаются на луг и на те места, кто где захочет. Всякий спешит взапуски обойти косой, захватить желаемое место вокруг – обкосить до заката солнца. Обкошенное пространство на этот удалой и удачливый раз считается собственностью казака, и он может с семьей своей косить тут траву и при этом ни за что не посмеет закашиваться в чужой обкос. Паев здесь не разверстывают, а предоставляют все дело силе и расторопности, как и на бáгреном, и на плавенном рыболовствах. Сенокосные отводы делаются только тем казакам, которые не могут отлучаться по службе, но в самом ограниченном размере (не более стога на каждую служилую лошадь). С 10 мая начинается ковыльное, которое продолжается на общественных землях обволечным и кончается третьим сенокошением общим – валовым.

Грех пополам

С грехом пополам бывает такое дело или даже сама жизнь, что можно выразить также словами кое-как, так-сяк: с примесью добра и худа, горя и радости, довольным быть нечем, а впрочем, ничего – не жалуемся, а терпеливо сносим: от греха не уйдешь. Грех пополам – это уже совершенно другое. Пополам с водой и молоко рыночное продается, пополам делят, по обычаю, и общую находку, а озорники все рвут пополам да нáдвое. Несогласные семейные наследство делили: пополам перину рубили, не смотрели на то, что давно уже сложилась насмешка на таких людей: «Кувшин пополам – ни людям, ни нам». Пополам также люди торгуют, то есть работают на складочный капитал соединенными силами находчивого ума и налаженной опытом привычки, да, впрочем, с такими приемами и воры мошенничают и крадут. В лавке торговец за свой товар запрашивает, покупатель дает свою цену, конечно меньшую. Между посулом этим и запросом образуется, таким образом, разность. Она уменьшается по мере того, как соперники борются, слаживаясь каждый на своих резонах. Выходит так, однако, что разность все еще такова, что им ее не осилить: тому и другому тяжело и невыгодно, а желательна сделка ради знакомства и других добрых чувств. Вот тогда-то эта разность оказывается грехом, в смысле помехи, которую и решаются, с обоюдного согласия и по взаимному уговору, рубить на две равные половины, как бы бревно или полено, попавшие под ноги и мешающие ходу.

Таково самое простое, всем известное толкование этого выражения. Нередко каждому из нас доводилось даже применять толкование его на деле, но у нас имеется про запас другой повод, чтобы указать иные применения греха пополам. В народной русской жизни здесь важно то, что этот обычай перешел в судебные разбирательства при исках и тяжбах: суды решают платить ответчику только половину той суммы, которая с него ищется. Так на Дону у казаков и таких же сибирских казаков (яхтышских). Во-вторых, этот обычай упоминается еще в эпических песнях. Так, например, Илья Муромец говорит своему крестному отцу:

Батюшка крестный Самсон Самойлович,

Положи ты половину греха на меня.

У донских казаков в случае погибели скота во время езды, пастьбы или в случае недостатка доказательств для решения спора станичный суд определяет платить ответчику только