Агасфер. В полном отрыве - Вячеслав Каликинский

Только в первый день плавания он заходил к терпеливому Витте восемь раз – всякий раз крайне озабоченный, с нахмуренными бровями и словами: «В прошлый раз я забыл обратить внимание вашего высокопревосходительства на…» И далее следовала очередная банальность либо поучение – какую линию держать на переговорах… Кончилось дело тем, что Сергей Юльевич, весьма лояльный к газетной братии, настоятельно попросил Новицкого пускать корреспондента «Руси» только при наличии у того конкретных вопросов в письменной форме.

Второго русского репортера, Суворина, исчерпывающе характеризовало определение «милый юноша, и только». Он не лез к Витте и прочим членам делегации с набившими оскомину вопросами, не выдавал глубокомысленных сентенций и вообще старался держаться за спинами матерых коллег.

Весьма понравился Новицкому профессор сравнительного языкознания из Харьковского университета мистер Диллон, публицист и литератор, ныне работающий на агентство Ассошиэйтед Пресс. Английскую «Таймс» представлял мистер Макензи Уоллес, которого коллеги сразу окрестили репортером короля Эдуарда и который с начала поездки и буквально до подписания мирного договора в Портсмуте мрачно предрекал его провал. От французской Matin выехал журналист Гедеман – весьма благожелательно настроенный к России человек. Остальные пять-шесть человек газетчиков быстро признали своими вожаками Гедемана и Диллона и беспокойства у Новицкого не вызывали.

По здравому размышлению, Новицкий вообще не верил в то, что его подопечному на пароходе угрожает повторное покушение. Витте постоянно был если не под его присмотром в каюте, то в окружении газетчиков и праздно-любопытной публики. А «замыслы» пассажиров не заходили дальше желания сфотографироваться с высокопоставленным русским. В таких условиях ни один здравомыслящий убийца не смог бы выполнить свое грязное дело и не попасться при этом. Бежать с парохода было некуда, и Новицкий с каждым поворотом винтов парохода успокаивался все больше и больше.

⁂

Что же касается Бориса Юта, то его беспокойство возрастало с каждым часом пребывания на пароходе. В первый же день плавания он тщательно обследовал обширную шлюпочную палубу «Кайзера Вильгельма Великого», где с утра и до глубокой ночи гуляли, дышали морским воздухом и мирно болтали, сменяя друг друга, три сотни пассажиров первого и второго классов. Вывод был для него неутешительным: даже если удастся как-нибудь выманить объект сюда, то скрыться после расправы с Витте от праздношатающейся публики было практически невозможно. В этом смысле наиболее перспективной была самая верхняя, прогулочная палуба: даже в это время года здесь практически все время дули пронизывающие ветры Атлантики, и пассажиры сюда практически не поднимались даже днем. Вот если бы каким-то образом заманить сюда Витте одного, вечером… Один хороший толчок – и человек безвозвратно исчезнет в серой пучине волн.

К середине второго дня плавания Ют выяснил, почему Витте предпочитает кушать у себя в каюте и не любит дышать морским воздухом: от малейшей качки у него начинались спазмы желудка, а вид серой колышущейся морской пучины немедленно вызывал тошноту.

Как же выманить Витте в укромный уголок? Причем одного: за несколько дней в Париже, пока его высокопревосходительство встречался с членами французского правительства, Ют внимательно изучил все газетные отчеты о покушении на Витте в поезде. И сделал не слишком радостный для себя вывод: сопровождающий председатели Комитета министров никакой не секретарь, а высококвалифицированный военный. Во время редких, но все же имевших место выходов Витте «на люди» телохранитель неизменно сопровождал его. Держался он несколько в стороне, но поглядывал вокруг внимательно. И к тому же проклятый телохранитель был явно вооружен: пиджак под его левой мышкой внушительно оттопыривался.

Идея осенила Юта неожиданно, когда он обратил внимание, что мсье Горюнов, явно скучая в обществе шефа и не беря в расчет возможность второго покушения, часто оставляет Витте одного. Обедать и ужинать, к примеру, он предпочитал в пароходной ресторации. Не гнушался он и палубным моционом.

Если практически невозможно выманить самого Витте, то отчего бы не выманить телохранителя? Назначить ему от имени какой-нибудь скучающей дамы романтическое свидание под луной, стукнуть по черепу и использовать в качестве наживки для того, чтобы на поиски телохранителя отправился сам Витте?

Оставалось решить принципиальный вопрос: сразу кончить телохранителя или оглушить?

Удовлетворенно хрюкнув, Ют принялся сочинять романтическое приглашение на свидание от имени мифической дамы.

⁂

За три дня морского путешествия Витте проникся к своему телохранителю искренним уважением. Молодой офицер не проявлял излишней назойливости, был умен и тактичен. Когда Сергея Юльевича не одолевали журналисты, он садился за письменный стол и пытался работать. Если он не продумывал тезисы своих будущих речей на переговорах, то усердно правил тексты интервью, по уговору предоставляемые ему газетчиками для предварительно одобрения. Главным было интервью, данное ему профессору Диллону: тот намеревался передать его по воздушному телеграфу с самой середины Атлантического океана. Новейший телеграфный аппарат фирмы Marcony, установленный на пароходе, позволял осуществить такую передачу на американский берег, для Ассошиэйтед Пресс.

Витте, к своему стыду, плохо владел английским языком, и сам текст был переведен для него мидовскими секретарями, сопровождающими делегацию. Этому интервью, предварявшему его поездку в Америку, Витте придавал большое значение: по уговору с агентством Ассошиэйтед Пресс, его должны были перепечатать все американские и большая часть европейских газет. Новицкий же, как выяснилось, отлично знал несколько европейских языков, и охотно помогал шефу уточнить значение того или другого слова. А то и тактично рекомендовал заменить неудачную фразу.

Как и большинства русских интеллигентов реформаторского толка, к жандармам Витте относился с некоторым предубеждением. Вот и нынче, отложив интервью, он решился задать Новицкому вопрос: каким образом такой образованный бравый офицер, как Андрэ, попал в жандармы? Усмехнувшись про себя, Новицкий как можно деликатнее пояснил, что в Отдельный корпус направляются служить отнюдь не держиморды» и надеть голубой мундир просто так практически невозможно. Чтобы быть допущенным к предварительным испытаниям и попасть в кандидатский список, надо быть потомственным дворянином, иметь свидетельство об окончании военного училища по первому разряду, не иметь долгов, быть православного вероисповедования и прослужить в обычном воинском подразделении без замечаний и проступков не менее шести лет.

– А потом, Сергей Юльевич, следуют четырехмесячные курсы и выпускные экзамены – сначала устный, а потом письменный. Многие из офицеров разных полков, поступавших со мной, отсеялись еще до письменного испытания. На устных собеседованиях, к примеру, спрашивают не только о последних реформах и общественных организациях, не только о государственном устройстве империи. Вот вы, Сергей Юльевич, иногда курите, как я заметил?

– Да, а что?

– А сколько, позвольте вас спросить, спичек обычно в коробке бывает?