Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

возник образ юноши в черном, которого он встретил в Вилановском парке. — У меня хорошая память на лица. Может быть, вам случайно известно, где его искать?

— Может быть. Это призрачная надежда, но другой у меня не осталось, чтобы избежать казни.

— Почему вы не сказали об этом раньше? Если не хотели говорить полиции из-за боязни, что его схватят, почему не сказали отцу?

— Отцу? Но из всех методов он признает только грубую силу. Если он найдет Ладислава, то немедленно убьет его, не дав и слова сказать. В нем говорит только ненависть.

— А почему вы не думаете, что иногда им движет любовь? Вы все же его дочь, и ваше спасение только в том, чтобы Владислав живым и здоровым предстал перед судом.

— Наверное, вы правы. Но я не хочу рисковать! До сих пор я рисковала слишком часто.

— Одного я не понимаю. После смерти мужа вы спокойно могли бы выдать Ладислава закону и просить у властей защиты. Вместо этого вы дали себя схватить, засадить в тюрьму, чтобы потом утверждать, что вы невиновны. Это же так глупо!

— Быть может, я слишком уповала на мудрость и профессионализм Скотленд-Ярда… Надеялась, что они и без меня во всем разберутся. Потом, он ведь обещал мне: «Не бойся, что бы ни случилось, мы с друзьями сумеем вытащить тебя оттуда!»

— И вы поверили ему? В конце концов, Анелька, не пора ли наконец рассказать мне всю правду?

— Какую правду?

— Ту единственную, которая важна. Что вас на самом деле связывало с этим человеком? Вы сказали, что он был вашей юношеской любовью, но Ванда рассказывала мне, что объединяло вас нечто большее, такое чувство, которое теперь встретишь разве что в легендах?

Анелька рассмеялась звонко, но как-то невесело:

— О глубине этого чувства можно судить по тому, как он обошелся со мной, бросив в таком положении. Бедняжка Ванда! Она никогда не перестанет быть ребенком, выросшим на сказках о добрых феях и рассказах о героических подвигах, которые так любят в нашей милой Польше!

— Не важно, что думает она, важно, что думаете вы.

Я убедился в том, что вы по-прежнему его любите.

Широко раскрытыми, полными слез и оттого, может быть, походившими на два золотых озера глазами Анелька с отчаянием глядела в гордое замкнутое лицо своего собеседника, с болью наталкиваясь на суровый взгляд холодных синих глаз.

— Мне кажется, я не раз говорила, что люблю вас, что хочу принадлежать только вам! Вы забыли наш разговор в Ботаническом саду? Я хотела стать вашей даже тогда, когда собиралась выйти замуж за Эрика. Я же писала вам…

— Как трудно поверить, Анелька! Джон Сэттон утвержу дает, что вы возобновили ваши отношения с Владиславом, что он видел его выходящим из вашей спальни.

Со вздохом изнеможения она отняла руки и откинулась на спинку стула, закрыв глаза.

— Вам угодно верить этому бессовестному обманщику?

Ну что ж, дело ваше! В таком случае, я полагаю, нам больше нечего сказать друг другу. Предоставьте меня судьбе, какой бы она ни была, не будем больше ни о чем говорить!

Альдо хотел уже встать, но вдруг нагнулся и с силой сжал ее руку:

— Нет, нам есть о чем поговорить! Вы думаете, я проделал весь этот путь просто так, ради удовольствия? Ошибаетесь! Я примчался сюда в единственной надежде вас спасти!

Когда вы будете на свободе, вы поступите так, как сочтете нужным. Итак, где бы ни был Ладислав, хоть в Польше, я разыщу его!

— Он не в Польше. Я уверена, он по-прежнему где-то в Англии, поскольку с убийством моего мужа его миссия не закончилась. Но обещаете ли вы, что, если я дам вам адрес, вы не передадите его ни моему отцу, ни кому-либо из полиции, ни даже адвокату?

— Никому! Даю вам честное слово!

— Вы один отправитесь на поиски?

— Едва ли. Вы не имеете ничего против Адальбера Видаль-Пеликорна? Он проникся глубоким сочувствием к вам!

Мгновенно мрачная камера словно бы озарилась ее беспечной детской улыбкой:

— Полусумасшедший египтолог тоже здесь? Лучшего помощника трудно найти, я оценила его дружбу во время своей кошмарной свадьбы. Вдобавок Ладислав с ним тоже незнаком. Надеюсь, вы понимаете, что, если вы найдете Ладислава, вы должны представить дело так, что вы сводите с ним свои личные счеты. Таким образом, вы, возможно, избавите меня от мести его друзей.

— Не волнуйтесь, я все понял. Если бы вмешалась полиция, хоть бы и при посредничестве сэра Десмонда, они неизбежно стали бы вам мстить. Так что постараюсь не подвергать вас опасности. Куда мне ехать?

— В Шедуэлл. Это недалеко от Лондона. Там, на Meрир-стрит, есть польский костел. В нем служит ризничим друг Ладислава. Именно к нему она мне велел обращаться, если мне понадобится помощь в его отсутствие или если мне будет угрожать опасность. Владислав выбрал его скорее всего потому, что он единственный, кого Скотленд-Ярду не придет в голову подозревать. У него безупречная репутация.

— Он собирался найти для вас убежище? — спросил Альдо с нескрываемым презрением.

— Даже шантажируя меня, он без конца повторял, что любит меня, что хочет жить со мной.

— А погибнуть вместо вас не хочет? Прекрасно! Какая возвышенная душа! Как вы полагаете, чего он ждет? Суда?

Едва ли он способен на какой-нибудь героический шаг. Ему даже в голову не пришло отправить в полицию хотя бы анонимное письмо. Не иначе, как он боится, что могут установить адрес отправителя? Мало того, что он убийца, он еще вдобавок и трус.

Скрип двери и покашливание надзирательницы напомнили им, что время свидания подошло к концу. Альдо пора было возвращаться. Не желая нарушать порядка, он сейчас же встал и откланялся, нежно поцеловав руку, которую по-прежнему удерживал в своей.

— Не бойтесь! Ради вас я переворошу хоть всю вселенную!

— Скажите только, что все еще меня любите!

— Можно ли сомневаться в моей любви? Я обожаю вас, Анелька, и я спасу вас! Да, а как зовут вашего церковника?

— Дабровский! Стефан Дабровский!

Шедуэлл напоминал о величии Британии — правительницы морей. Население жило здесь за счет речной торговли, и недавно в городском парке короля Эдуарда состоялось открытие памятника прославленным морякам, бороздившим морские просторы к вящей славе своей родины: сэру Мартину Фроубишу, сэру Хьюго Уиллоубою и другим. Все это придавало скромному, провинциальному городку черты известного благородства.

Костел оказался маленьким, под стать крошечной улочке, на которой располагался. Зайдя в храм, Морозини не почувствовал никакой неловкости. Он спокойно прочитал молитву и огляделся. Здесь, по счастью, не было никого, кроме