Воровская сага в 4 частях: Бродяга. От звонка до звонка. Время – вор. Европейская гастроль - Заур Магомедович Зугумов

дня расплаты до дня освобождения останется всего несколько дней, а такие мрази могут эти дни провести и в изоляторе за какое-нибудь мелкое нарушение режима. Например, нечаянно выронить из рукава бушлата перед кем-нибудь из администрации стиры или еще какой-нибудь номер выкинуть, да мало ли что? Такова, к сожалению, была лагерная действительность, и некуда было от нее деться, разве что выйти на свободу.

Вариантов уплаты долга, приемлемых для порядочного человека, всегда было два. Уплатить этот самый долг не мудрствуя лукаво либо отыграть проигранное. Была и еще одна немаловажная загвоздка. По окончании игры, когда Арон уже спал, его «проигрыш» эти дельцы поделили между собой, то есть долг его был в разных руках, а это во многом усложняло задачу тому, кто попытался бы отыграть этот долг.

Все это, не считая, конечно, моих соображений, Арон и рассказал мне у нас в кацебурке в присутствии моих корешей. А нас на тот момент в зоне оставалось трое: Мишаня Коржик, Игорь Скворец и я. Гусик к тому времени уже освободился.

Посоветовавшись, мы решили помочь Арону. Вообще-то, я и так ему симпатизировал. Он был добрым малым и всегда понимал чужое горе и боль, а это было в тех тяжелых условиях не так уж и мало, учитывая, впрочем, и то, что сам этот человек, можно сказать, ни в чем не нуждался. К тому же, как и большинство представителей его древней нации, Арон был смекалист и умен.

Достаточно вспомнить один случай. Однажды, а было это еще в то время, когда меня не выпускали на биржу и я целыми днями только и делал, что играл в карты, шел затяжной процесс — играли в «рамса», и довольно-таки долго, что-то около месяца. Вся «курочка» разместилась в бараке, где жил Арон, мало того, для нее были задействованы два прохода, в одном из которых он спал. Периодически, по ходу процесса, шнырь заваривал нам чифирь, мы откладывали стиры в сторону, чифирбак пускался по кругу, а утолив необходимость в этом допинге, мы продолжали игру.

Как-то сосед Арона, который тоже принимал участие в игре, решил чуть подсластиться, открыл тумбочку, а там у него конфет не оказалось. Зато прямо на виду лежал большой пакет с конфетами, но они были не его, а Арона. С общего согласия сосед Арона взял несколько штук, раздал каждому по одной, а потом завязал пакет, и мы продолжили игру. В этом поступке не было ничего предосудительного.

Когда бригада, в которой числился Арон, пришла с работы, мы, увлекшись игрой, забыли сказать ему, что взяли у него несколько конфет. Хоть это и был всего лишь элементарный долг вежливости, но все же порядочные люди должны были его соблюсти.

Умывшись и приведя себя в порядок, Арон хотел было взять что-то из тумбочки, когда не преминул заметить, что в его пакет лазили какие-то крысятники.

— Да ты чего, сдурел, — сказал ему его сосед, — это же мы ныряли!

— А, ну не обессудьте, бродяги, — ответил Арон, — я уж подумал, крыса какая в бараке объявилась.

— Ладно уж, с крысятниками, — продолжал его сосед диалог, — как ты понял, что кто-то в твоем пакете рылся, ведь я взял всего пять конфет и завязал его точно так же, как и было.

— А мне без разницы, — отвечал Арон, — если в мой пакет кто нырнет, то я буду об этом знать наверняка.

Сказав это, он взял что хотел из тумбочки и ушел куда-то.

На следующий день мы вспомнили о словах Арона и решили проверить их правдивость. Мы развязали кулек, ничего оттуда не взяли и, завязав, вновь оставили все так, как и было.

Придя с работы, Арон сказал, что опять кто-то залезал в его пакет. Мы еще несколько дней проделывали разные вариации с развязыванием пакета, и каждый раз Арон угадывал, что тот был развязан.

Когда же в последний день мы его даже не тронули, опять увлекшись игрой, он, придя с работы, не преминул это отметить.

Каждый из нас в разной мере был удивлен такой изобретательностью, но было не до нее: шла серьезная игра, и только я один не забыл о способностях Арона.

Я вообще всегда симпатизировал евреям. Я вырос с ними на улице, одни из лучших моих друзей в жизни были евреи. Арон знал об этом, я ему иногда рассказывал о наших дагестанских евреях — татах. Поэтому, когда я спросил у него, как он угадывал, развязывали или нет кулек, он ответил:

— Просто я ловил и бросал в пакет живую муху.

Вот каким он был когда-то юмористом-затейником, таким и остался на долгие годы, когда мы виделись с ним, если я иногда наезжал по делам в Питер.

Как читатель, наверное, уже догадался, мы отмазали Арона от его неприятностей, не взяв с него за это никакой мзды, благо нам это не составило особого труда, ибо оба моих друга были такими же игровыми, как и я, так что его честь и репутация не пострадали. И он спокойно освободился в один день со мной.

Глава 3. Освобождение. Долг платежом красен

Встречать меня приехал Харитон со своей подругой, вместе и доехали до Москвы безо всяких приключений. Здесь мы проводили Арона до Ленинградского вокзала. При расставании он даже прослезился.

Евреи вообще сентиментальный народ. Их так мало благодарят в жизни, когда они заслуживают это по праву, в основном завидуя им, что они на малейший благородный жест человека отвечают ему во сто крат большим добром, потому что они — евреи. Когда я уже садился назад в такси, он сказал мне: «Заур, бродяга, ни тебя, ни твоих друзей я, конечно, никогда не забуду. В любое время я буду рад встретить вас у себя дома. Хочу, чтобы ты был уверен в том,