Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

Бруно шагнул к своей одежде и оружию и стал не спеша собирать, по-прежнему под прицелом копий. Он кивнул Шефу на прощание и размеренно зашагал в сторону рынка.

– О чем он говорил? – с подозрением спросил Карли.

Шеф не ответил. Усиливалось ощущение, что он находится под водой, теперь уже на глубине в несколько саженей, но в воде чистой, не замутняющей зрение. Продолжая смотреть на мирные поля Англии, он почувствовал на шее хватку, которая подсказала, что его взор будет направляться сторонней силой. Поверх зеленеющих и свежевспаханных полей и струящегося из печных труб дыма начали разворачиваться другие картины.

* * *

Он снова видел ту же самую местность, но на ней не было построек Хедебю, деревья росли гуще, а пашни встречались реже. Это Англе, каким оно было при англичанах; знание пришло к Шефу само.

В устье реки Шлей входили десять длинных боевых ладей, похожих на корабли Сигурда Рагнарссона, но более примитивной конструкции. Неуклюжие и громоздкие посудины без мачт и парусов, без изящной завершенности и плавности линий. Просто большие весельные лодки. Взгляд Шефа следовал за ними. Вот они, поднимаясь по реке, обнаружили приток и прошли по нему в неглубокое озеро. На мелководье викинги высадились и рассыпались по берегу; возвращались уже ближе к вечеру, с вьюками награбленного скарба, с бочками и кусками металла, с гуртами скота и полоном. Они загрузили ладьи, разожгли во тьме костры и принялись забивать скот и насиловать женщин. Шеф смотрел не шевелясь – в реальности он видел вещи и похуже, причем вблизи, а не только издалека.

Воины этой земли не рассеялись в панике, они вооружались и собирались с силами. У них появился вождь. На речке, по которой добрались до озера, жители загородили проход поваленными деревьями. Затем мстители подобрались к месту пиршества и буйства. Из-за деревьев посыпались стрелы. Враги бросили свои забавы, кинулись за оружием, выстроились для обороны. Несколько женщин сбежали, ускользнув в заросли или укрывшись в черных водах озера. Другие были сражены стрелами, зарезаны разъяренными чужаками.

Местные построились в линию и, подняв щиты, атаковали. Захватчики встретили их, несколько минут противники кромсали желтые деревянные щиты, затем местные отступили. Из-за деревьев снова посыпались стрелы. В темном лесу раздался голос, обещавший отдать всех врагов богу войны, а трупы развесить по деревьям на корм птицам. Пришлые сели на свои ладьи и в лучах рассвета попытались отступить к морю, но встретили завал из бревен. За время долгой утренней сечи Шеф видел – в ускоренном движении, словно сражались две армии муравьев, – как чужаки гибли или разбегались, как уцелевших ловили сетями или зажимали щитами. Под конец десять ладей с разбитыми веслами были вытащены на топкий берег, в них стояли и лежали сто двадцать угрюмых пленников.

Победители очистили местность от тел и оружия, по приказу своего вождя сложили их у захваченных судов. Шеф ожидал увидеть, что у пленных отнимут доспехи и все ценное и поделят между собой. Вместо этого в ладьях стали пробивать дыры. Захваченные копья втыкали в бревна и гнули так, что железные наконечники становились бесполезными. Луки и стрелы ломали, в бронзовых шлемах делали пробоины, мечи размягчали на огне и щипцами скручивали в спираль. Наконец занялись пленными; каждого подводили к котлу, наклоняли и, перерезав глотку, сливали кровь, как из свиньи на Михайлов день. Трупы побросали в ладьи, которые оттолкнули от берега, чтобы тонули на середине озера, а испорченное оружие оставили на болотистом берегу.

И люди ушли из этих мест. Долгие годы все валялось там, где было брошено, и никто туда не приходил, кроме редких озорных ребятишек. Лодки, обглоданные червями тела и оружие медленно тонули в черном иле. Еще медленней высыхало озеро. Теперь на его месте паслись коровы, никакой памяти о случившемся не осталось ни у победивших англов, чьи потомки ныне жили далеко за морем, ни у островитян, которые так ничего и не узнали о судьбе ушедших в бесславный поход.

Зачем же они так поступили, задумался Шеф. Тут вместо реального мира с его реальной историей предстали картины движущиеся, картины фантасмагорические. Над голой равниной вставало солнце. Нет, не солнце, а огненный шар на колеснице. Взмыленные кони в ужасе несли ее прочь. За ними по небу мчались гигантские волки, высунув язык; эти звери были полны решимости догнать коней и проглотить светила. Когда не видно солнца или луны, подсказал кто-то Шефу, это значит, что на них падает тень волков. Однажды волки догонят, и кровавый дождь прольется с неба, прежде чем солнце и луна исчезнут.

На равнине росло огромное дерево, дававшее воздух, тень и жизнь всему миру, раскинувшемуся под его ветвями. Присмотревшись, Шеф заметил, что дерево постоянно извивается от боли. Под землей он разглядел змея, что глодал, брызжа ядом, главный корень. В море плавал еще более устрашающий змей, время от времени всплывая, чтобы одним движением гигантских челюстей утащить корабль вместе с парусом. В глубине, далеко от древесного и морского гадов, Шеф своим новым зрением видел неясные очертания змея поистине чудовищных размеров, прикованного цепью к основанию мира и корчащегося в муках так, что тряслась земля. Он тоже страдает, постоянно борется и однажды вырвется на свободу, чтобы подгонять небесных волков и морского змея.

Таков мир, который знают язычники, подумал Шеф. Неудивительно, что они боятся своих богов, ненавидят их и стараются умилостивить собственной жестокостью. А боги тоже боятся, даже Один, Отец Всего Сущего, страшится предстоящего Рагнарёка, Судного дня, но не знает, как избежать его. Если бы язычники ведали лучший путь, они бы вступили на него. Он вспомнил проповедь Торвина о дороге в Асгард. Подумал также о Белом Христе[54], о страдальческом лице под терновым венцом, которое видел однажды у деревянной статуи в кафедральном соборе города Или. Вспомнил злосчастного короля Эдмунда, умершего от руки Ивара.

Но это еще не все, подсказал ему кто-то. Это только часть. Однажды ты сможешь увидеть мир таким, каким его видят христиане. А пока запомни то, что увидел. Помни о волках в небе и змее в море.

Приятное тепло, согревавшее спину Шефа, исчезло. Когда наконец вернулось обычное зрение, он осознал, что широко раскрытым немигающим глазом по-прежнему смотрит за реку. Зеленые поля никуда не делись, но вечернее солнце скрылось за облаками. Охранники, отойдя в сторону, поглядывали на Шефа и встревоженно переговаривались.

Прямо перед ним стоял, преклонив колено, человек и пытливо вглядывался в лицо. Шеф по белым одеждам и ожерелью из ягод рябины признал жреца Пути