Звездный лед - Аластер Рейнольдс

– Корабль готов? – спросила Светлана.

– Через пару часов закончим и тут же передадим вам. Как я понимаю, вы хотите лететь, как только подсохнет краска?

– Более-менее, – отозвался Перри. – Мы пока еще думаем над последними кандидатами на вылет. Нам дали право отказывать любому, но мы никого не хотим заворачивать без очень веских причин. Жаль, что нет времени обдумать все толком.

– Уж поверьте, если бы мы могли сократить время подготовки еще хотя бы на пять минут – сократили бы. Увы, на подробный инструктаж времени нет. Вам придется позволить кораблю управлять собой, пока не изучите его системы.

– Мы не совсем уверены насчет Саула Региса, – сказала Света, крепче сжимая руку мужа. – Он хочет лететь с нами, но…

Супруги долго обсуждали кандидатуру Саула, не в силах решить, вписывается он в их исследовательскую команду или нет. Света постоянно вспоминала тот неловкий и нелепый разговор в офисе Беллы, когда Регис упомянул сцену казни в старом сериале, давшем название шаттлу. Тогда она отчетливо ощутила желание Саула жить в придуманном мире, что куда ярче и резче мира настоящего. И снова почувствовала то же самое, когда Саул явился с заявлением.

– Хотите услышать мое мнение? – спросил Маккинли.

Изгнанники переглянулись, пожали плечами:

– Оно не повредит.

– Берите Региса. Берите всех по-настоящему желающих лететь с вами, пока есть свободные места. Решившие присоединиться к вам понимают, на какой риск идут.

– В самом деле риск? – осведомилась Светлана.

Маккинли прокатился мимо, остановился у края обзорной палубы:

– Светлана, мы недаром доводили до совершенства наше оружие. И ставили тройную броню тоже недаром. Снаружи явно есть нечто, не слишком одобряющее чрезмерное любопытство. И вы летите навстречу этому нечто.

Она кивнула и на краткий миг подумала об альтернативе: забыть про экспедицию, принять наказание, назначенное Отделом юстиции еще до встречного предложения Светы. Но миг слабости миновал. Решено: лететь.

Перри, словно ощутив сомнения жены, крепче сжал ее руку: «что бы ни случилось, мы примем будущее вместе и бесстрашно, как любящие и преданные друг другу люди».

– Маккинли, мы уже обдумали – и больше никаких сомнений.

– Ну и прекрасно! – весело ответил «фонтаноголовый».

– А насчет Беллы, как она?

– Все будет еще тяжелее и медленнее, чем мы поначалу представляли, – сообщил Маккинли, затем развернулся и прокатился по своим делам.

Белла пробуждалась долго и неторопливо – словно выныривала из океанских глубин бессознательного, из существования, столь близкого к небытию, что невозможно провести четкую границу между ними. Белла не знала, где находится, но казалось – она здесь уже была давным-давно. Или в подобном месте, навевающем ощущение столь же глубокого покоя и расслабленности. Существо Беллы заполнилось детским чувством уверенности и теплоты, знанием того, что попала в бесконечно добрые, мудрые, знающие руки. Вокруг был мелкий водоем, булькающий и журчащий, словно далекий смех счастливых детей. Белла протянула руку к фальшивому небу. И тысячекратным эхом прокатилось в сознании: «Я это уже видела. Видела».

– Белла, ты вернулась, – произнес добрый голос.

Постепенно пришло осознание: она не одна, кто-то ждет рядом. Наблюдает, как жизнь возвращается к ней. Мужчина. Он сидит на корточках, упершись ладонями в колени.

Он избегал смотреть прямо на нее, смотрел вбок, словно привлеченный птицей, бабочкой или некоей странностью на камне неподалеку.

– Мне холодно.

– Я принес тебе платье, – сообщил мужчина. – Если ты сядешь…

Он отвернулся на мгновение, и Белла нашла силы подняться из прохладной воды. Но силы оказались обманчивыми. Она почти забыла, как совладать с телом. Платье само обернулось вокруг, прижалось к коже, согревая и осушая.

– Очевидно, ты понимаешь меня, – проговорил мужчина. – Но сколько же ты помнишь?

Его лицо стало резче, контрастней, к нему и всему окружающему постепенно вернулись краски – кровь прилила к глазам Беллы, и они заработали нормально.

– Думаю, я знаю тебя, – ответила она.

– Я выглядел младше, – сказал он, вставая. – Белла, я – Райан.

– Райан…

– Ты ведь помнишь меня?

– Эксфорд, – проговорила она так, будто это имя могло открыть все тайны творения.

– Это хорошо, – похвалил он, одобрительно кивая.

– Ты раньше был маленьким мальчиком.

– Я снова постарел. Белла, тебя долго не было с нами.

Она почти ничего не помнила. Не сомневалась лишь в том, что когда-то жила и в той прошлой жизни знала человека по имени Райан Эксфорд. Тот был очень добр к ней – и сейчас пришел, похоже, помочь.

– Что со мной случилось? – тихо спросила она.

– Ты умерла. А они вернули тебя нам.

– Они?

– «Фонтаноголовые».

Вот, смутно знакомое слово. Ниточка памяти, за какую можно уцепиться, потянуть.

– Инопланетяне?

– Белла, отлично! Со временем к тебе вернется все.

Она ступила на берег. Посмотрела на свои руки. Когда-то с ними происходило нечто нехорошее, они стали бесполезными, болели. Но теперь – нет. Гладкие, изящные, точные в движениях – словно тренированные руки балийского танцора. В теле осталось лишь смутное воспоминание о боли, закостенелости суставов, постоянном напряжении.

– Где я?

– В посольстве – новом, конечно.

Она почти вспомнила старое. Память о нем переплеталась с ощущением большой, оставшейся где-то за спиной катастрофы, будто неловкость и страх, пришедшие с памятью о кошмаре в явь.

Случилось что-то ужасное.

– Янус, – выдохнула она.

– Ты помнишь, каким был его финал? – спросил Эксфорд, чье знакомое лицо испещрили старческие морщины и пигментные пятна.

– Я ошиблась.

– Белла, это не твоя ошибка.

Не понимая смысла слов, она проговорила:

– Я отправилась к «мускусным собакам». Они обманули меня. Все пошло не так.

Он помолчал, внимательно рассматривая ее:

– Действительно, были сделаны ошибки. Но сейчас важно двигаться вперед, а не переживать по поводу старого.

Она вспомнила запах «мускусных собак», перед тем как память четче обозначила их. Память о запахе сидела в самых древних, глубинных, примитивных частях мозга, заработавших раньше и яснее более поздних сложных систем.

Воспоминание о «собаках» всколыхнуло кое-что еще.

– Светлана! – воскликнула Белла так, будто вспомнила нечто крайне важное. – Как она?