Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Густые, прекрасные волосы были украшением как мужчин, так и женщин: на голове и бороде их чесали, мыли, убирали с большим тщанием. То, что сначала было простым удовольствием, стало потом нравственной гордостью; только свободный мужчина и непорочная девушка носили развевающиеся по плечам волосы: у рабов и женщин дурного поведения они обрезывались. Что ж удивительного, что на них обращали особенное внимание и не забывали их мыть, помадить и расчесывать? Сирены чешут на берегу свои длинные кудри золотым гребнем; колени их прикрыты златотканым сукном; они поливают свои волосы морской водой. Молодые люди подстерегают их за этим занятием. Девушки рады, что прелести их внушают любовь; они не жестоки, меж ними нет ни одной Лорелеи, которая находила несчастное удовольствие в пагубе людей.

На Севере считались прекрасными одни белокурые волосы; сносны были и каштановые, принадлежавшие, по песням Эдды, лангобардам и готам. Описание Зигфрида с черными волосами ясно показывает, что его считали за иностранца. Рыжие волосы — у любимого народного бога, Тора; многие короли и значительные люди называются в сагах рыжебородыми. Но черные волосы считались безобразием; они были чужды и противны духу народа. Неразлучный с ними темноватый цвет кожи, мрачная наружность, густая борода придавали черноволосому, по народному вкусу, что-то отвратительное; рабов обыкновенно представляли себе черными. Если же, несмотря на то, черноволосого находили красивым, это считалось исключением. Так замечает сага о Сторвирке, сыне Старкада: «Прекрасен был лицом, хоть и с черными волосами». Хотя мужчины носили длинные приглаженные волосы, однако ж кудреватые считались приличными для одних только женщин. Норвежский король, Магнус Босой, имел мягкие, шелковистые волосы, падавшие ему на плечи. У викинга Броди черные волосы доходили до пояса. В исходе XII века носили волосы при дворах не длиннее, как до мочки уха, гладко зачесанные; на лбу остригали их короче.

При описянии красавиц никогда не забываются длинные, шелковистые волосы. Рагнар Лодброк, славный витязь скандинавских саг, по смерти любимой жены, Торы, решился остаться вдовцом, вверил управление королевством своим сыновья, а сам обратился к прежним опасностям морских разбоев. В одно лето он прибыл в пристань близ Спангареда, в Норвегии, и послал своих людей на берег испечь хлеб. Они скоро вернулись назад с подгоревшим хлебом и извинялись перед королем, говоря, что повстречали чудную красавицу и, заглядевшись на нее, не занялись, как надобно, делом. Это была Крака, очень красивая девушка; ее длинные волосы касались земли и блестели, как светлый шелк. Она стала супругой Лодброка (Аслауг). После нее считалась красавицей в Исландии Халльгерд; несмотря на высокий рост, она могла покрывать всю себя длинными волосами. Мы знаем также северную Изольду, которая одним волосом своей косы могла влюбить в себя издалека: это Ингигерда, дочь короля Греггвида, которая также могла окутывать себя длинными волосами, блестевшими как золото или солома. На могиле покойной жены сидел Торгнюр, ютландский ярл. Над ним вмласъ ласточка. Она выронила шелковый клубок, на котором намотан был один женский волос, золотистый, длиной в рост человека. В восхищении ярл клянется, что достанет ту, кому принадлежит этот волос; его наперсник, Бьерн, отгадывает тотчас, что это Ингигерда, дочь Греггвида.

Девушки ходили с распущенными волосами; невестам заплетали их в косы; замужние накрывали голову сукном, покрывалом или шапочкой.

Красоту мужчины составляли высокий рост, толстые, широкие плечи, хорошо сложенные, соразмерные члены, светлые живые глаза и белый цвет кожи. Кроме того, от мужчины требовалось приличие в приемах и поступках.

Дома он должен был быть гостеприимен, на пирах весел, на тинге красноречив, к друзьям щедр, готов на отмщение врагам, расположен помогать родне и друзьям, отнимать богатство у врагов, храбр и отважен в каких бы то ни было случаях. Таковы наружные и душевные качества, прославляемые сагами в древних героях; так понимала их и Эдда, описывая славного Сигурда Фафнирсбани: она особеннс хвалила его за то, что он «был щедр на подарки, не любил бегать с боя, отличался наружностью и умными речами».

Немного встречается указаний, что иноземные обычаи нравы были причиной коренных перемен в древней северной жизни. Расстояние было слишком огромно, когда противоположные религии отделяли север от юга. Кроме того, на севере были ближе к первоначальному семейному быту, почему и вся древняя северная словесность, все общественные дела, свойства, нравы, обычаи имели своеобразный вид, были в духе времени и народа. Но потом гроза норманнских набегов прошла, скандинавские поселения в покоренных землях вступили в более дружеское знакомство и мирные сношения с христианскими народами; единоземцы скандинавов, поселившиеся в чужих краях, сами приняли христианскую веру и стали применяться к нравам тех стран, где имели свои поселения. Норманны обратились в спокойных наблюдателей чужеземных обычаев; благодаря влиянию христианства, мало-помалу устранилась преграда, отделяющая народные обычаи и веру. Тогда и в скандинавских землях начали более подражать чужеземным обычаям, с которыми ознакомились во время путешествий в чужие края. Сага рассказывает следующее о первой главной перемене древних обычаях во время Олафа Кирре (он был сыне Харальда Сурового и по смерти его вступил на престол вместе с братом, Магнусом, в 1066 году): «В Норвегии был давний обычай, чтобы главное королевское место находи посредине длинной скамьи. Но король Олаф велел перенести его на высокую (западную) скамью, проходившую поперек залы, первый велел класть печи в комнатах и посыпать полы соломой в зиму и лето. Король Харальд Хардраде и другие короли до него обыкновенно употребляли кубки,[495] подавали пиво с королевского места через огонь и пили здоровье кого хотели. Но король Олаф перенял у иноземных королей обычай ставить за своим столом слуг, подносивших вино как королю, так и всем лучшим гостям (Tigiiarmaen). Он также устроил почетные места, где сидели его сановники, обращенные лицом к королю. Олаф поставил в Нидаросе большой дом для пиров и много других домов для такого же назначения в разных купеческих городах; прежде жители пировали поочередно друг у друга, но с этих пор никто не мог делать пиров нигде, кроме тех мест, которые пользовались королевским покровительством и снабжены были всем необходимым для пира с его же позволения. Тогда начались в торговых городах пиры и попойки, на которые собирались рука об руку, друг с другом. В это же время заимствовали разную пышность, иноземные обычаи и одежду. Вошли в употребление нарядные чулки, зашнурованные около ноги, некоторые носили на ногах и золотые кольца. Явились кафтаны с шнурами, застегнутые на боках, рукава в пять аршин длиной и такие узкие, что их надобно было вздергивать до плеч лентами, высокие башмаки, вышитые шелком и выложенные золотом. Много других нарядов вошло тогда в употребление».

Король Магнус, сын Олафа Тихого, по возвращении с набега на запад, и многие из его людей переняли западные обычаи и одежду, носили короткие кафтаны и плащи, ходили босиком по улицам, за что этот король и прозван босоногим (Barfot).[496]