"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников

Так бюрократия еще раз предала "Славу", которая, подняв на стеньгах андреевские флаги, тщетно пыталась вести бой, но каждый раз под новым залпом методично громивших ее "Брауншвейгов" должна была еще и еще раз отступать. Это сбивало стрельбу, немцам начинало казаться, что она на огонь не отвечает. Г. Ролльман в своей работе позволил даже сделать такое нелепое предположение, что, может быть, артиллерия на "Славе" вообще была снята. Чтобы позволить пушкам "доставать противника, на "Славе" прибегли к крайнему средству – увеличили угол возвышения орудий креном, за счет заполнения бортовых отсеков до 3°. Но и этот неудобный для маневрирования и опасный для корабля (обнажалась подводная часть корпуса) способ не позволял сравняться с немцами в дальности стрельбы – прибавка получалась лишь около 7 каб. Так методично отодвигая "Славу" в глубь Рижского залива, "Брауншвейги", следуя за тральщиками, уже к полудню 26 июля вошли в протраленный 500-метровый ширины проход. И все же героическое сопротивление "Славы", поддерживавших ее канонерских лодок, миноносцев и морской авиации сорвало план немцев.

По объяснению Г. Ролльмана, дневного времени на форсирование второй линии заграждения могло не хватить, и заградитель "Дейчланд" не успевал в светлое время дойти до Моонзунда, чтобы заблокировать там отступавшие русские корабли. На кораблях требовалось пополнить запасы угля, а потому от продолжения операции на следующий день решено было отказаться. Убедившись, что репетиция форсирования заграждения удалась (хотя и продолжалась более 8 часов вместо предполагавшихся трех), немцы покинули Рижский залив. После крейсерства в море и диверсионных обстрелов стоянки русских крейсеров в Уте и миноносцев у Цереля ("Церельская побудка") основные силы немцев вернулись в свои базы.Значительно усиленное минное заграждение в Ирбене и на подступах к нему (всего оно насчитывало 2000 мин) немцы вновь начали форсировать 3/16 августа. Ставилась задача (на то было прямое указание кайзера Вильгельма II) уничтожения "Славы" и всех морских сил Рижского залива, закупорки минами входа в Моонзунд и разрушение всей системы обороны в заливе, что должно было помочь дальнейшему продвижению германской армии по побережью и к Риге.

Операцию, начав 1/14 августа, рассчитывали провести в три дня. Несмотря на отсутствие у армии планов наступления на Ригу, принц Генрих считал операцию необходимой "исходя из стратегических, военных и моральных соображений". (Ролльман, с. 223). Очевидно, принц хотел еще раз продемонстрировать миру мощь своего флота и подорвать в русском флоте уверенность в действенности минной обороны своего побережья. Для полной гарантии успеха тральные силы были существенно увеличены, а уничтожение "Славы" при прорыве было поручено двум дредноутам "Нассау" (или "Мольтке") и "Позену". Нацелившимся на Рижский залив германским силам вторжения можно было противопоставить немало действенных средств. Это были прежде всего мины заграждения, подводные лодки, эскадренные миноносцы и огонь дальнобойной артиллерии – береговой и корабельной.

Основные надежды приходилось возлагать на мины(образца 1908и 1912 годов) диаметром 77,5-87,5 см с весом заряда тротила 115-100 кг). Успешно совершенствуя это оружие после войны с Японией, флот начал применять и средства охраны заграждений: "двойные мины", мины с пропускателями". Эскадренные миноносцы, хотя и не из лучших мировых образцов (исключение составлял "Новик"), уже тогда, как и во всем мире, находились на пороге потери основной идеи и на успех атаки могли рассчитывать только ночью. Еще хуже было с подводными лодками. Флот заслуженно гордился опытом экстренного создания их флотилий на Дальнем Востоке, а затем на Балтике. Но затем не было создано достаточно современных и надежных типов. К началу новой войны лодки располагали весьма ограниченными возможностями для охоты на корабли приближавшейся к русским берегам германской армады. Успехам русских лодок мешала их крайняя малочисленность и низкие (в отличие от "прорвавшихся в Балтику английских лодок) характеристики. Их, увы, отличали малая скорость хода, длительность погружения, непрактичные и ненадежные торпедные аппараты Джевецкого, донельзя скверные перископы. По той же причине не имела Россия и торпедных катеров, прообразом которых были поднимавшиеся на борт корабля-носителя малые паровые 6-тонные катера С.О. Макарова во время войны с Турцией в 1877-1878 гг. Такого же рода, но уже моторные катера в начале войны 1904-1905 гг. экстренно предлагал построить капитан 1 ранга В.А. Лилье. Тогда адмирал Ф.В. Дубасов со своим неподражаемым апломбом отверг патриотическую инициативу энтузиаста минного дела. Уволенный интригами Морского министра в 1911 г. в расцвете сил (вместе с Г.Ф. Цывинским) адмирал к возрождению идеи торпедного катера уже не вернулся, и катера появились во флотах стран Европы.

Русская морская авиация в Рижском заливе многократно уступала германской. Русские летчики в почти всегда неравных боях проявляли чудеса храбрости и высокое иск) сс i во, но господство в воздухе оставалось за немцами. Угрозу германскому флоту русская авиация создать не могла. Береговая артиллерия в заливе находилась в зачаточном состоянии, и "Славе" приходилось полагаться в бою лишь на свои доцусимские башенные установки, все с тем же 14° углом возвышения 12-дм орудий, позволявшим стрелять не далее, чем на 78 кб.

Не было сделано и попыток ввести в Рижский залив и додредноуты типа "Андрей Первозванный". Отпор, который они могли бы дать германским дредноутам, имел бы, наверное, гораздо большее моральное значение, чем тот, на который рассчитывали немцы, планируя свое трехдневное вторжение в Рижский залив. Но подвигнуть на такой поступок вице-адмирала В.А. Канина в штабе не удалось. Командующий отказался даже от предложения пойти на миноносце в Моонзунд, чтобы на месте оценить обстановку (запись И.И. Ренгартена от31 июля 1915г.).

В эти же дни И.И. Ренгартен в своем военном дневнике записывал, что при новом командующем – любителе "играть в бридж со знакомыми офицерами" – нет хода творческим инициативам ("мы не горим свечой"). "Эх, нет этого Богатыря с широкой бородой, с белым крестиком на груди, которого я видел на мостике старого "Севастополя" 11 с половиной лет назад… Нет власти, нет веры во власть, и опять управляет нами Никола-Чудотворец, если уже совсем не отвернулся он от всей нашей мерзости". Спустя шесть дней у Ренгартена появляется совсем уже отчаянная запись. "Великая страна, дай нам гения! Посредственность не выдерживает величия минуты и теряется" (стр. 187).

Якорная стоянка на Большом Кронштадтском рейде

И так получилось в истории, что высокая миссия отстоять честь флота и не отдать немцам Ирбен (главные заклинания в дневниках И.И. Ренгартена) легла в эти дни на "Славу" и ее командира. И когда на "Славе" загремели сигналы боевой тревоги, а горны пронзительно запели всем привычный мотив "наступает братцы час, когда каждый из нас. должен выполнить свой долг", когда затрепетали на стеньгах широко развернувшиеся полотнища боевых андреевских флагов, а люди сосредоточенно занимали свои места по боевому расписанию, мало кто на корабле мог отогнать от себя мысль, что этот бой может стать для него последним. "Что ж,-думал каждый, – пришло и для "Славы" время оправдать свое гордое и зовущее к подвигу имя".