Вопросительные знаки в "Царском деле" - Юрий Жук

Поэтому, только когда Л. И. Брежнев возвратился в Москву, ему было об этом доложено, и лишь после его одобрения в Особую папку ЦК КПСС, под грифом «Совершенно секретно» и за подписью Секретаря ЦК КПСС К. У. Черненко, лег документ, регламентирующий, дословно, следующее:

Но взять и никому ничего не объясняя снести это историческое здание, было не так-то просто. Поскольку дом этот, «как на грех», имел ещё и статус историко-революционного памятника, а значит, состоял на учёте во Всесоюзном обществе охраны памятников истории и культуры (ВООПиК), то есть охранялся государством. Да и принятое в ЦК КПСС решение было секретным. Поэтому, чтобы не вызывать лишнего шума, решили провести его в жизнь немного погодя, чтобы совершить этот акт вандализма под благовидным предлогом – «плановой реконструкции города».

Согласно этим соображениям и появился на редкость бестолковый проект спрямления улицы К. Либкнехта в месте, проходившем мимо дома № 49/9. Однако, как только ни тянули дорожное полотно в его сторону, дом всякий раз «убегал» от его края на 8 метров.

Параллельно с этим с конца 1975 года стали «планово» разрушать имевшиеся при бывшей усадьбе службы, хозяйственные постройки и каретник. Этот факт, в свою очередь, серьёзно обеспокоил общественность. В газете «Вечерний Екатеринбург» появилось несколько публикаций, за что её главного редактора чуть было не сняли с работы.

На некоторое время всё затихло. Казалось, что «гроза прошла мимо»…

Но в преддверии 60-летия «Великого Октября» вопрос о сносе дома Ипатьева вновь встал весьма остро. Ибо к этому событию, как всегда, надо было укрепить «идеологические тылы» и снять лишние проблемы «периферийного плана», к каковым, по мнению слуг народа, относилась и эта. Тем более, что к этому времени уже подоспел и проект «плановой реконструкции» дороги.

Начался новый виток вандализма. Дом ещё состоял «под охраной государства», а из него уже начали изымать дорогой дубовый паркет. Но Председатель Совета Министров РСФСР М. С. Соломенцев не торопился утверждать решение о снятии с учёта этого исторического здания. К тому же, в этом его поддерживал и Первый Секретарь Свердловского Обкома КПСС Я. П. Рябов.

В газетах стали появляться новые публикации. А в журнале «Урал» № 3 за 1977 год (в ответ на публикацию, помещённую в № 8 этого же журнала за 1976 год) была опубликована статья кандидата искусствоведения А. Берсенёвой «Семь раз отмерь…», в которой, в частности, говорилось:

Понимая, что город может лишиться памятника, имевшего, в первую очередь, важнейшее как нравственно, так и безнравственно-историческое значение, общественность Свердловска начала сбор подписей в его защиту. Поначалу это обращение подписали немногие, поскольку в то время какое-либо инакомыслие не допускалось в принципе. Подписать же оное – было актом большого гражданского мужества, ибо этим действием человек почти сразу же противопоставлял себя решению «мудрейшего Политбюро», а значит, и всей политике «родной партии» в целом. А это уже были не шутки… И, тем не менее, свои подписи под этим воззванием поставили такие известные люди, как Главный редактор журнала «Урал» В. К. Очеретин, Заместитель председателя президиума Совета Свердловского отделения ВООПиК А. Верилов, директор Свердловского Областного Краеведческого музея А. Д. Бальчугов, один из старейших городских архитекторов В. И. Смирнов, секретарь президиума Совета Свердловского городского отделения ВООПиК П. Галкин, краевед Ю. М. Курочкин и др.

Однако и внутренняя «анти-рябовская» оппозиция тоже, как говорится, не сидела сложа руки. Секретарь Свердловского Обкома КПСС по идеологии Л. Н. Пономарёв, Председатель Свердловского Облисполкома А. А. Мехринцев, Первый Секретарь Свердловского Горкома КПСС В. М. Матюхин и Начальник Управления КГБ СССР по Свердловской области генерал-майор государственной безопасности Ю. И. Корнилов настойчиво «сигнализировали» в Москву о нездоровой атмосфере, сложившейся вокруг «надоевшего дома», буквально требуя разрешения на его немедленный снос. А их московский патрон – А. П. Кириленко, занимавший ранее (с декабря 1955 по апрель 1962 года) пост Первого Секретаря Свердловского Обкома КПСС, потворствовал им в этих усилиях «на самом верху».

И достучались…

Постановлением Совета Министров РСФСР за № 1221-р от 3 августа 1977 года дом Ипатьева был снят с государственной охраны, после чего его дальнейшая участь, фактически, была предрешена.

В связи намечающимся сломом, в июле 1977 года дом Ипатьева был обследован специальной комиссией во главе с известным уральским геологом профессором А. А. Малаховым, который впоследствии прославился тем, что долго и безуспешно пытался разыскать клад Емельяна Пугачёва, который тот, якобы, спрятал где-то на берегу реки Чусовой близ Екатеринбурга. Главной задачей этой «секретной» комиссии был поиск «спрятанных» в особняке Ипатьева сокровищ Царской Семьи. (Видимо, местному КГБ не давали покоя лавры Тюменского НКВД, сумевшего сорока годами ранее разыскать в Тобольске часть спрятанных «романовских ценностей».) Возглавляя эту «секретную» комиссию, А. А. Малахов, владевший к тому же секретами лозоходства, тщетно искал несуществующие тайники в доме Редикорцева – Ипатьева, для чего все его стены тщательно простукивались, а полы зондировались специальными щупами. Но, как и следовало ожидать, после нескольких недель самой кропотливой работы найти ничего не удалось…

В конце августа 1977 года в Свердловске проходил партийный актив Свердловского Обкома и Горкома КПСС, на котором рассматривались вопросы, связанные с подготовкой проведения праздничных мероприятий, посвящённых 60-летней годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, и на котором присутствовал Секретарь ЦК КПСС Б. Н. Пономарёв.

В ходе этого совещания архитектор В. И. Смирнов отправил Б. Н. Пономарёву записку с вопросом: «Намечается снос памятника республиканского значения – Ипатьевского дома. Прошу разъяснить, чем это вызвано»[423].