Кукушка - Дмитрий Скирюк

— Где мы? — спросил он и зашёлся кашлем.

— На корабле, — лаконично ответил варяг.

— Разве мы не утонули?

— Нет, но скоро. Плавать умеешь, старик?

— Нет.

— И я нет. Мы берём воду. Полчаса, быть может, час и мы пойдём ко дну. Здесь мелко, но для нас с тобой хватит.

— Вот так раз! — опешил Сваммердам. — А как же испанцы?

— Вон, на дамбе.

Кнорр продолжал дрейфовать, их уже порядочно отнесло. Сваммердам прищурился и долго разглядывал пролом и суетящиеся человеческие фигурки: им, похоже, было сейчас не до варягов. Причина выяснилась очень скоро: оба вздрогнули, когда с моря донёсся пушечный залп — это подошли остальные корабли эскадры адмирала Буазо.

— Значит, у нас получилось, — удовлетворённо сказал старый зеландец.

— У нас получилось, — сказал варяг. — Ты хорошо знал своё дело, Сваммердам.

— И ты, варяг, хорошо знал своё дело. Корабль погружался, тихо и неотвратимо.

— Скажи, старик, — спросил Яльмар, — ты не жалеешь, что увязался с нами? Я же знаю — у тебя трактир, дочери... А?

— Нет, не жалею, — отозвался тот. — Что моя жизнь теперь? Пустая трата времени. Так и так пришлось бы вскоре помереть. Зато я видел, как моя страна становится свободной, и теперь я знаю, что моих дочерей не утопят, не спалят и не закопают живьём только потому, что у них есть своё дело и какие-то деньги, а мой сын Ян не отправится на костёр по обвинению в колдовстве только потому, что у него ветер в голове и он собирает букашек. А это правильно, не будь я Хейре Сваммердам. — И он снова закашлялся. Яльмар помолчал.

— Наверное, ты прав, — признал он. — Наверное, мне надо думать так же. Моя любимая умерла, а если моя дочь жива, то, наверное, поздно её искать. Она, должно быть, уж давно забыла меня. И если так, пусть она живёт, как твои дочери, в свободной стране. Жаль, что я не успел узнать про друзей. Жаль. Но всего не успеешь.

— Я обманул тебя, норманн, — вдруг сказал Сваммердам. — А может, и не обманул — не знаю. Мне рассказывал один человек, будто он встречал компанию бродяг-музыкантов. С ними был кукольник. У него был мальчик-помощник и большая кукла — ростом с маленькую девочку. Он её, наверное, показывал за деньги. Но я не знаю, он это или не он. Да и не мог же он превратить живую девочку в куклу... Ведь не мог же? Потому я тебе ничего не сказал. Не хотел врать. А теперь не знаю, прав я был или нет. Прости.

Яльмар не ответил и некоторое время смотрел, как поднимается вода. Мелкие островки — холмы, валы, земляные гребни — уже исчезли из виду. Повсюду торчали только редкие деревья и просевшие крыши затопленных хуторов. Шум водопада и гром битвы отдалялся. Пахло порохом, морской травой, горелым деревом и кровью. Под рёбрами ворочалась боль. Дышать было невыносимо трудно. Сил шевелиться не было.

— Прочти молитву, Сваммердам, — вдруг попросил он. Сваммердам удивлённо посмотрел на него, но подобрал свою культю и утвердился на коленях. Средняя палуба уже почти совсем скрылась из виду, вода подступала к надстройкам.

— In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti, — строго вымолвил старик и посмотрел на Яльмара. Его смиренный голос тихо и настойчиво прозвучал в утренней тишине. Ни рокот водопада, ни отдалённый грохот битвы не могли его заглушить.

Норвег кивнул ему, опустился на палубу и теперь смотрел, как высоко вверху проплывают облака.

Pater noster, qui es in coelis,

Sanctificetur notnen Tuum,

Ad veniat regnum Tuum,

Fiat voluntas Tua,

Sicut in coelo et in tena

Panem nostrum quotidianum

Da nobis hodi

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et ne nos demittimus

Debitonbus nostris;

Et ne nos inclucas in tentationem;

Sed libera nos a malo.

Amen.

Сваммердам умолк.

Яльмар, задумался на минуту, кого призвать — Одина или Христа, но так и не решил и промолчал. Вместо этого нащупал свой топор, прижал его к себе и так лежал, глядя в светлеющее небо, и не закрывал глаза, пока холодная вода не накрыла его с головой.

* * *

Сусанна уже не спала, когда Жуга проснулся, просто тихо лежала у него за спиной и ждала. Тихо как мышка. В комнате царил холод, камин погас, но вдвоём под одеялом им было тепло и уютно. И всё равно травник проснулся внезапно — словно в голове у него зазвучала труба: он дёрнулся, сел, обернулся, несколько секунд непонимающим взглядом смотрел на девушку, потом виновато улыбнулся, встал и принялся одеваться. Сусанна ни о чём не стала его спрашивать — она уже привыкла, что в последнее время Жуга всегда просыпается, будто от пушечного выстрела, с гримасой боли на лице.

А «последнее время» — это было всё время, которое она его знала.

— Уходишь? — спросила она.

— Да, — бросил он через плечо. — Прости, мне нужно срочно бежать.

Он с головой зарылся в рясу и теперь разыскивал рукава. Из ворота показалась рыжая голова с выбритой тонзурой. Взгляды их встретились, и на губах травника снова проскользнула быстрая, чуть виноватая улыбка. Сусанна подтянула одеяло повыше и надула губки.

— Почему ты всегда так убегаешь? — недовольно спросила она.

— Видишь ли, малыш, — задумчиво сказал Жуга, — люди почему-то всегда умирают внезапно. Если б я не поспешил к тебе тогда, ты, может быть, тоже умерла бы.

— А другие люди для тебя тоже так важны?

— Не знаю... Да. Наверное, да.

— А женщины среди них есть?

Жуга вздохнул, шагнул к кровати, сел и тронул девушку за волосы.

— Малыш, — мягко сказал он, — давай не будем дуться. Я уже вышел из возраста, когда ругаются из-за пустяков. Есть женщины. И дети тоже есть. Не надо на меня за это обижаться. М-м?

— Угу, — ответила девочка, хотя и взгляд её, и тон, которым это было сказано, не сулили ничего хорошего. — Ты всегда так говоришь. Почему ты всё время уходишь от меня? Я для тебя ничего не значу?

Жуга отвернулся. Сусанна не видела его лица.

— Прости, малыш, — глухо сказал он, — но там умирают люди.

Он взял посох, распахнул дверь и шагнул через порог. Шагов по лестнице Сусанна не услышала.

Она бессильно швырнула подушкой в закрывшуюся дверь и зарылась лицом в перину. Потом она ещё немного полежала, глядя в потолок и теребя распущенные волосы, затем со вздохом встала и тоже принялась одеваться.

Вчера Жуга вернулся вдребезги измотанный, один, без Рутгера, в каком бы тот обличье ни пребывал. С него лило; он даже не нашёл в себе сил пойти в дом Герты и заночевал в корчме у «Пляшущего Лиса». Сусанна осталась с ним. В последнее время подобное происходило с ними всё чаще и чаще. Не сказать, чтобы Сусанну это радовало, хотя следовало признать, что в некотором роде она своего добилась. Тётушка Агата позволяла ночевать у неё бесплатно. Вообще, насколько девочка успела заметить, хозяйка корчмы относилась к страннику с непонятной смесью уважения и сострадания, будто в этих чувствах находила выход её нерастраченная материнская любовь. Со слов Жуги, Сусанна знала, что детей у Агаты не было — ни своих, ни приёмных.