Мисс Никто - Татьяна Лаас

ума разума пугали его своей реалистичностью. Он ради эксперимента прищелкнул пальцами — послушный шар плазмы полетел прочь. Очень реалистичный шар плазмы. Только плазма не возникает по щелчку пальцев. Это галлюцинация.

— Допрыгался, Алое Пламя Заката… Еще чуть-чуть и навсегда будешь заперт в Убежище, хорошо еще, если не в психпалате…

К сожалению, астероидная пыль приводила к деградации и сумасшествию. Доказано неоднократно — ткачи ивы, лорды Мирта и Сосны, Кедра и Эвкалипта. Все пытались доказать, что на поверхности можно жить, и все ошибались.

А Ник, несмотря на потерю контроля над нанами, не сошла с ума и приобрела новые навыки. И о том, что маг, ни капли не жалеет. Может, постулат о невозможности жизни на поверхности давно неверен? Может, быть сумасшедшим и не так плохо.

Эта была крамольная мысль — быть сумасшедшим нестрашно. Стоит только дать слабину, позволить себе поверить, что сумасшествие и вера в магию не страшны, как…

Как — что? Поверхностные столетиями так живут, и… Ничего. Живут. Да и люди тоже живут, легкая степень сумасшествия не так и опасна. Может, магия все же… Реальность.

Робоконь наконец-то вышел на хорошую асфальтированную дорогу, абсолютно пустую, как и все окраинные дороги в Двадцать первом округе, и Зак дал шенкелей — можно и ускориться, чистка и так предстоит адская, а если еще нахватается пыли, то может оказаться в изгоях.

Но Ник же жива и здорова! Может, загрязнение поверхности не столь катастрофично.

Картинка не складывалась, ему нужно больше знаний, но в Холм Ольхи не пробраться. До О Ха Ныля не добраться, чтобы допросить о полиморфах. Что-то Зак упустил в деле Семечки и Инея. Что-то очень важное. И самое противное, где-то под ложечкой все это время сосало глупое осознание — он совершенно зря приказал уничтожить Семечку с особой жестокостью. Да, убили тогда не её, но… Это не оправдание его жестокости. Да и тех трех свидетелей дела о полиморфах не стоило уничтожать. Почему правильные мысли приходят так поздно? Почему он об этом подумал только сейчас? Наверное, Королева ошиблась, передавая ему право владения Холмом справедливости — раз в полвека право вершить правосудие переходило к другому Холму. Три года назад закончилось время Кипариса, и что-то подсказывало Заку, что разгребать за ними придется долго. Дело Санторо показало, что справедливостью при правлении Холмом наказаний Кипарисом и не пахло. Взять того же Санторо. Этот рыжий лис был достоин награды — он вскрыл аферу Холма Ольхи с амагиумом и зачисткой Двадцать первого округа, но вместо награждения лис оказался в рабстве. К сожалению для Королевы и клана Бродяг это значило одно — Холм Ольхи нашел себе новых приспешников, готовых покрывать их преступления. Холм Кипариса больше не лоялен Королеве, это нужно учитывать. А сколько еще колеблющихся Холмов! Власть Королевы никогда не была столь шатка. Нужно показательно призвать к ответственности или Холм Кипариса, или Холм Ольхи. Только показательная порка зарвавшихся Холмов остановит разброд и укрепит власть Королевы.

А Ник все же права — я сноб и чудовище.

В Пятый, чистый от астероидной пыли округ Зак въехал через два дня, уже понимая, что стал пирокинетиком, так называть себя было лучше, чем магом. Он еще не окончательно сошел с ума. Мир подчинен науке, а не магии, как верят поверхностные. Хотя огонь на ладони это отрицал. Ему было все равно — он просто был. Даже ожоги оставлял.

Бред. Бред и галлюцинации. И психосоматика.

И вот что с этим делать, кроме жесткой чистки в Холме, непонятно. Если узнает Королева, палата для душевнобольного ему обеспечена, и вот когда! Когда все так хрупко и опасно.

Зак обернулся, пересекая Границу между Двадцать первым и Пятым округами, — что-то у Ольхи пошло не так. Амагиумная пыль должна была нейтрализовать астероидную, уничтожая причину сумасшествия поверхностных, но огонь, легко возникающий на ладони по малейшему требованию, доказывал, что чистка амагиумом не сработала. Или… Или он ошибся, и в Двадцать первом округе применили отнюдь не амагиум.

Или я всегда был недогадливым идиотом! Это тоже нельзя отрицать. Амагиум мог поменять свои свойства.

Наны молчали — связь с ними Зак потерял вчера под вечер, будь проклята эта пыль.

Конь без команды всадника возобновил движение — завтра к вечеру они достигнут столицы. Зак не стал вмешиваться — робоконь и сам знал конечную цель поездки. Холм наказаний. Надо все же поменять его название и вернуть правильное — Холм Справедливости. И, заодно, доказать всем, в том числе и Семечке, что справедливость в Холме есть. Правда, Заку уже заранее было тошно — пересмотреть все дела за последние пятьдесят лет — это… Это как-то слишком, а ведь и новые дела никто и не отменял, и подготовку к Короткой ночи тоже, и этот идиотский амагиум, с которым то ли он лично ошибся, то ли Ольха…

И Семечка еще же…

Надо будет отчитаться перед Королевой и задействовать рой — все же индивид ничего не значит, индивиду свойственно ошибаться, а рой не ошибается. Рой всегда находит правильное решение. Не зря же для выживания вида именно роевое сознание выбрали — так выживать проще, знания одного никогда не пропадут — рой будет помнить за него. Надо после чистки отправиться во Дворец. Бродягам, к которым принадлежал как Зак, так и Королева, Холм был не положен, они мигрировали между другими Холмами с самого начала Катастрофы, но после нескольких мятежей и попыток избавиться от Бродяг, пришлось озаботиться своим Холмом. Им стал покинутый Миртом Холм, который переименовали в Дворец.

Зак на ходу снял и, не задумываясь, сжег носовые фильтры — сумасшествие набирало ход. Все же нелепая детская вера в магию подкосила его — он сейчас, несмотря на происхождение и образование, ни капли не сомневался в магии. Как тогда, когда от отчаяния предложил Семечке договор.

Ну не мог я её тогда убить!!! Это страшно, неправильно, это отвратительно! Это… запретно. Хотя спустя пару месяцев я и смог. Передумал. Почему я передумал? Почему я тогда смог уничтожить её? Поднял руку на слабого. Поднял руку на ребенка… Ник права — я мразь и чудовище. Уж лучше быть сумасшедшим, чем убийцей…

Зак вдохнул полной грудью воздух, свободный от астероидной пыли, и охнул — сердце чуть не взорвалось от ненависти, гнили и еще чего-то странного. Никогда до этого он не ощущал ничего подобного — Зак скривился: все же Семечка удивительно везучая, она не сошла с ума под влиянием пыли, а вот он —