Алексей Михайлович - Игорь Андреев

Царь старался вникнуть в мелочи и не гнушался даже выступить в роли простого приказчика, отправляясь в страду в поле понаблюдать за полевыми работами. Кроме полеводства и садоводства царь заводит в Измайлове обширное огородничество, скотные, птичьи, пасечные дворы. В хозяйственный комплекс входят постройки, которые мог себе позволить только крупный владелец. На запруженных речушках вода крутит водяные колеса семи мукомольных мельниц. Чтобы напор воды был постоянен, создана система из 37 прудов. Для хранения урожая отстроены каменные риги. Но верх размаха — льняной и стеклянный заводы. Продукция последнего идет даже на продажу.

Для Алексея Михайловича лучшее хозяйство — это и лучшие работники. Их разыскивали по всей стране и сманивали из-за рубежа. Льняники были найдены в Пскове, скотники — на Украине. Садовники были выходцами с Нижнего Поволжья. В исключительных случаях приглашались иноземцы. Причем иногда за огромные деньги. Так, иноземцу Гуту был положен оклад в 144 рубля. Впрочем, когда тот не оправдал доверия и не привел сад «в совершенство весь», его наказали убавкой в 44 рубля. Стекольных мастеров пришлось также нанимать за границей.

Но основная масса работников была просто переведена из других дворцовых волостей в Измайлово. Казалось, подобная перемена в жизни должна была их обрадовать. Однако на деле все обернулось иначе. В Измайлове бремя повинностей и объемы работ оказались настолько непосильными, что крестьяне очень скоро затосковали по прежнему доизмайловскому быту. Уже после смерти второго Романова выяснилось, что из 664 переселенных крестьянских семей 481 семья ударилась в бега! Те же, кто остался, «наготове бежать, мало не все». Косвенно о размере «изделья», которое выпадало на долю измайловских крестьян, можно судить по тому, что в страдную пору приказчики были принуждены нанимать жнецов со стороны. В урожайные годы цифра наемных работников переваливала за 700 человек!

Как водится, царь, если речь шла о его увлечениях, был нетерпелив и капризен. Обширные хозяйственные планы побуждали его беспрестанно понукать подьячих Тайного приказа, в ведении которых находилось Измайлово. Хорошо знакомые приписки в грамотах воеводам и послам делать все «на скоро», «не спустя времени», «безо всякого мотчанья» столь же характерны и для хозяйственной документации Тайного приказа. И горе было тому служилому человеку или приказчику, который сделает что-то спустя рукава. В ином приказе такое могло сойти, а если и не сходило, то ничтожно малы были шансы, что о промашке станет известно государю. Здесь же рассчитывать на снисхождение не приходилось. Подьячие, дорожа царским доверием, спуска не давали. Да и опасно было давать — царь был в своих увлечениях мелочно памятлив.

Но царь не только мелочен и капризен, но и упорен. Во второй половине 60-х годов Алексея Михайловича захватила идея производить свой шелк-сырец. Для ее реализации надо было не только подыскать «толковых заводчиков», но и развести тутовые сады. В 1666 году астраханским воеводам приказано было найти и описать сады, где росли тутовые деревья. Дело шло туго. К тому же вскоре на Астрахань обрушилась напасть пострашнее «шелковичных червей» — Стенька Разин. О поручении царя забыли. Однако едва закончился бунт, как царь напомнил о своем плане. В 1672 году он обязал нового астраханского воеводу боярина князя Я. Н. Одоевского, как «астраханское дело успокоится и на мере станет», вновь заняться поиском садовников, которые могли бы завести тутовые сады на Москве. На крайний случай боярин должен был приискать «самых добрых садовников» за морем. Одновременно продолжались поиски «виноградных и арбузных садовников» для Измайлова.

Замечательно, что в этом случае Тишайший преследовал цели, выходящие за границы личного пристрастия. Царь мыслил шире — производство шелка могло стать важной статьей дохода для казны и промышленных людей. Не случайно, что опыты с тутовыми деревьями и переговоры с армянской Джульфинской компанией, привозившей шелк-сырец из «шаховой области», совпали по времени. Алексей Михайлович явно сознавал связь между мерой уступок армянским купцам и собственным налаженным производством шелка-сырца. Опыты, несмотря на настойчивость царя, окончились неудачей. Пришлось мириться с тем, что компания осталась монополистом на ввоз шелка-сырца в страну. Армянские коммерсанты не остались в долгу и преподнесли Алексею Михайловичу алмазный трон. Богатый дар, впрочем, был с прицелом на будущее: купцы надеялись получить от государя новые привилегии — право провоза сырца и других восточных товаров в Архангельск, Псков, Новгород, Смоленск и «за море в Немецкие земли». Смысл задуманного — лишить русских купцов доходов за посредничество. Естественно, русское купечество решительно воспротивилось подобным притязаниям, и царь вместе с ближними боярами признал справедливость их аргументов.

Подьячие Тайного приказа обязаны были доносить царю обо всех хозяйственных новостях. В 1665 году тамбовский воевода писал о появлении «от виноградных прутьев отраслей». Тотчас о том было доложено Тишайшему. Тогда же в августе посадили арбузные семена. Дьяк Башмаков сделал помету: прочли о том царю, и царь указал написать тамбовскому воеводе, чтобы тот об арбузах «промышлял впредь со всяким раденьем неоплошно»[447].

Реализуя свои замыслы, Тишайший невольно выступал в роли осуждаемого им же самим «сильного человека». Хозяйственная деятельность побуждала его к округлению владений. Царь бросал алчные взгляды на соседние с дворцовыми селами земли. Тайный приказ, выполняя царскую волю, предлагал их владельцам обменять или продать эти деревни и села. Делать это велено было с известной деликатностью: доверенным лицам предписывалось говорить «собою, а не государевым указом, чтоб они тех своих помесных земель поступились», с обещанием дать взамен, к примеру, земли «на Украйне, где они приищут»[448].

Понятно, что никому в голову не приходило противиться этому произволу, пускай и прикрытому законностью сделки. Все понимали, от чьего имени говорит «собою» доверенное лицо, тем более что последний, заинтересованный в успехе своей миссии, едва ли скрывал истинную подоплеку дела. Старым владельцам ничего не оставалось, как молча соглашаться, радуясь полученному, а иногда и вовсе довольствоваться одними обещаниями, поскольку приказные прекрасно знали, кого можно «поволочить», а кого и просто вытолкнуть вон. Эти злоупотребления обнаружились уже после смерти Алексея Михайловича, когда с упразднением Тайного приказа множество обиженных ударили «челом о взятых своих поместьях и вотчинах». Алексей Михайлович при всем своем благодушии знал, конечно, о природных ухватках приказной братии, но не удосужился вникать в подобного рода дела, будучи вполне доволен докладами об очередных прибавках к Измайлову и иным дворцовым владениям.

Хозяйственная деятельность царя простиралась далеко за пределы Измайлова. В сфере его внимания были и другие дворцовые владения, находившиеся в ведении Тайного и Хлебного приказов. Сюда входили крупные волости, города и села, среди которых были города Скопин, Романов, Гороховец, села Петровское, Алексеевское, Котелники, Либерицы, Черкизово, Чашниково, Лысково, Мурашкино (два последних в Курмышском уезде). Всего владения раскинулись в 14 уездах. Были здесь и рыбные промыслы — Астраханский, Черноярский и Яицкий, и бортничьи села.