Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме - Глен Кук

Мальчик быстро шагал впереди стада. Тома поспешил ему навстречу.

Тэйн и Микла шли позади него.

– В каком войске ты служил? – спросил Микла.

Тэйн не раз сталкивался с этим вопросом с тех пор, как появился здесь. Но никто еще не формулировал его столь прямо. Нужно было сказать правду или солгать. Уклончивый ответ мог показаться подозрительным.

– Некременском. – Он надеялся, что Микла незнаком с народами бассейна реки Роэ.

– Ага. – Микла продолжил задавать конкретные вопросы.

Прошло несколько напряженных минут, прежде чем Тэйн понял, что шурин Томы не пытается что-то выяснить, а просто любопытствует.

– Твоя сестра… она несчастлива здесь.

– Знаю. – Микла пожал плечами. – Я делаю для нее что могу. Но она жена Томы.

И это, подумал Тэйн, полностью объяснялось обычаями Запада. Вряд ли жизнь женщин его собственного народа была намного легче. Но их подчиненная роль подкрашивалась и подслащивалась.

Тома поравнялся со Стебаном и крепко обнял его. Микла зашагал быстрее.

Тэйн шел не спеша. Ему хотелось незаметно понаблюдать за Миклой. Микла выглядел мужской копией Рулы: та же худощавая фигура, те же темно-каштановые волосы, та же угловатая голова. Он был несколько старше сестры, лет тридцати шести. Вряд ли ей самой было больше тридцати трех, несмотря на столь долгое замужество.

«Мир жестоко и быстро расправляется с нами», – подумал Тэйн, неожиданно почувствовав себя древним стариком.

Тома и Микла бежали ему навстречу.

– Стебан видел дым, – тяжело дыша, проговорил Тома. – В стороне дома Коску. Мы идем туда.

Они побежали дальше, к дому. Тэйн пошел за ними.

Войдя в дом, он обнаружил, что Тома размахивает дубиной, а Микла соскабливает комья земли с меча, который выкопал из-под пола.

X

В душе Тэйна поселилась грусть, от которой он никак не мог избавиться. Она не давала покоя, пока он помогал Стебану поить овец, и стала еще сильнее, когда он сидел с Рулой, ожидая возвращения мужчин. Прошло несколько часов, прежде чем он понял, что главная ее причина – тоска по дому.

– Я устал, – пробормотал он. – Пойду, пожалуй.

Во взгляде Рулы читалась немая мольба. Но Тэйн понимал, что не может больше ждать вместе с ней, ибо совершенно несвойственные солдату чувства готовы были его предать.

Солдатские ритуалы ничем не помогли, лишь напомнили о жизни, которую он оставил позади. Он больше не был солдатом. Он избрал другой путь, другую жизнь. И часть его жизни сосредоточилась в этом убогом жилище, которое, возможно, могло бы стать и домом, стоило лишь попросить.

– Я человек чести, – пробормотал он, чувствуя, как от отчаяния перехватывает горло.

И снова душу потянуло на родину.

Вздохнув, он полез во вьючные мешки мула, нашел набор оружейника и начал смазывать оружие. Но бесконечные мысли дразнили его, словно черная бабочка. Родина. Рула. Родина. И снова Рула.

Тщательно, предмет за предметом, он смазывал доспехи. Этим давно пора было заняться. Лакированное покрытие требовало постоянной заботы. Он трудился с прилежностью новобранца, которого предупредили о неожиданной проверке, загнав все, что могло его отвлечь, в самые дальние уголки разума.

Он протирал окуляры маски, когда послышался сдавленный вздох.

Тэйн поднял взгляд. В хлев вошла Рула. Он не слышал ее легких шагов.

Она уставилась на маску со смешанным выражением восхищения и ужаса. Губы ее шевелились, но она не произносила ни звука.

Тэйн не двигался.

«Это конец, – подумал он. – Она знает, что означает маска…»

– Я… Стебан заснул… я думала… – Она не могла отвести взгляда от жуткой металлической личины.

Она сделала несколько шагов, собираясь уйти, но тут же вернулась.

Тэйн с обреченным видом полировал ажурный золоченый узор.

– Ты… это правда?

– Да, Рула. – Он снова прикрепил маску к шлему. – Я был главным сотником гвардии Демона. Личным телохранителем Принца-Демона.

Убрав маску и шлем во вьючные мешки, он начал собирать остальные доспехи. Нужно было уходить.

– Но как?.. Как это может быть? Ты не…

– Мы всего лишь люди, Рула. Не дьяволы. – Он подвел мула к мешкам и набросил попону на его спину. – У нас тоже есть слабости и страхи.

Он забросил на спину мула первый мешок и поправил его.

– Что ты делаешь?

– Я не могу больше здесь оставаться. Ты знаешь, кем я был. Это все меняет.

– О… – Она наблюдала за ним, пока он не закончил. Но когда он подозвал коня и начал его седлать, она прошептала: – Тэйн?

Он повернулся. Их разделяло меньше двух футов.

– Тэйн, это не важно. Я никому не скажу. Останься.

Ему показалось, будто некий злой дух проник в его живот и медленно выкручивает внутренности окровавленными когтями. Не требовалось особого опыта, чтобы понять, о чем говорил взгляд Рулы.

– Прошу тебя, останься. Ты нужен мне… нам.

Помимо воли он протянул руку и коснулся ее щеки. Она вздрогнула, сжавшись, словно от холода, и прижалась щекой к его пальцам.

Он изо всех сил пытался сохранить хладнокровие:

– О нет. Только не сейчас.

– Тэйн, не уходи. Пожалуйста.

Взгляд ее упал на солому, и неожиданно все ее тело сотряслось от рыданий. Бросившись к Тэйну, она обхватила его за шею и уткнулась лицом в грудь. Он почувствовал сквозь одежду теплую влагу слез и понял, что не может ее оттолкнуть.

– Нет, – сказал он.

И она поняла – он не уйдет.

Мягко отстранившись от Рулы, он снял мешки со спины мула. Оба избегали взгляда друг друга.

Он повернулся к мерину, и тут со стороны дома Коску послышались ругательства Миклы.

– Лучше вернись в дом. Я сейчас приду.

По лицу Рулы промелькнула смесь разочарования, боли, гнева и страха.

– Да, хорошо.

Тэйн не спеша расседлал коня, затем провел короткий ритуал. Может быть, позже, ночью, когда она не будет стоять у него на пути…

«Ты обманываешь сам себя, – подумал он. – Уже слишком поздно».

Он вошел в дом. Тома и Микла вернулись и открывали кувшины с пивом.

– Это был дом Коску, – сказал Тома, дрожа от ненависти и злости. Он был готов совершить какую-нибудь глупость.

– Он ушел, – добавил Микла. – Теперь на него охотятся, как на зверя. Они убьют его.

– Он пойдет к Паликову, – сказал Тома, и Микла кивнул. – Они старые друзья. Паликов столь же упрям, как и он сам.