Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме - Глен Кук

– Отнеси эту сумку матери, – сказал Тэйн Стебану. – Скажи, пусть подождет, пока я не приду.

Стебан выбежал из хлева. Тэйн отступил в тень, дожидаясь всадника, который только что миновал родник.

– Торфин, сюда!

Пестрая лошадь сменила направление, и юноша спрыгнул на землю рядом с Тэйном:

– Ну и ночка. Что ты тут делаешь, приятель?

– Загоняю овец внутрь.

– Не против, если кайдаровец зайдет тоже?

– Ты выбрал неподходящее время, Торфин. Но заходи. И лошадь заводи.

Сверкнула молния, и ударил гром. Юноша окинул Тэйна взглядом. На поясе у бывшего солдата по-прежнему висел короткий меч.

– Что случилось?

– Ты не был в Башне?

– Уже несколько дней.

– Торфин, скажи, почему ты постоянно здесь крутишься? Почему ты все время наблюдаешь, как Стебан пасет овец?

– Гм… Клеклы заслуживают лучшего.

Тэйн помог ему расседлать лошадь.

– Лучшего, чем что?

– Понятно. Они тебе не рассказывали. Но они ведь скрывают свой позор, верно?

– Не понимаю.

– Та, которую называют ведьмой, – их дочь Ширл.

– Силы небесные!

– Вот почему у них нет друзей.

– Но ты их не обвиняешь?

– Когда дети преисподней налагают на кого-то проклятие Силы, разве это вина родителей? Нет, я их не обвиняю. Не за это. За то, что позволили ей стать вздорной, избалованной маленькой воровкой, – да. Про́клятые Силой выбирают путь в соответствии со своей личностью. Разве не так?

– Сомнительно. Судя по тому, что они говорят, ее нет в живых.

– Они лишь делают вид. Прошло чуть больше года с тех пор, как она наложила заклятие на барона. Она думала, что он заберет ее в Ива-Сколовду и сделает знатной дамой. Но она ничего не понимает в политике. Барон не может вернуться назад, а она теперь не может вернуться домой и пытается купить себе будущее, занимаясь кражами.

– Сколько тебе лет, Торфин?

– Девятнадцать. Я слишком стар?

– А говоришь так, будто ты намного старше. Кажется, ты мне нравишься.

– Я стал кайдаровцем случайно, а не потому, что мне этого хотелось.

– Похоже, и это тоже причиняет тебе боль.

На губах Торфина заиграла легкая улыбка.

– Ты читаешь мысли? Кто ты, с таким мечом? – Тэйн не ответил, и он с горечью добавил: – Да, Торфину Хакессону до сих пор больно. Я был влюблен в Ширл, а она мной воспользовалась, чтобы попасть в Башню.

– Печально. Войдем лучше в дом. Но будь осторожен – вряд ли там будут рады тебя видеть. Кайдаровцы сожгли дом Коску. Погибла его дочь.

– Проклятье! Но это ведь должно было рано или поздно случиться, верно?

– Да. И это было только начало. Коску напал на Олага и Гримнира. Его тоже убили.

– Кто это сделал?

– Уже поздно. Олаг, но он тоже мертв. Хотя сперва он убил Миклу и ранил Тому.

– Помоги мне оседлать лошадь. Я не могу здесь оставаться.

– Останься. Возможно, вместе мы сумеем прекратить кровопролитие.

– Я не могу. Они меня уже ненавидят. Из-за Ширл.

– Останься. Завтра мы пойдем в Башню. Встретимся с самим бароном. Он сможет это остановить.

– Микла жил с дочерью Стояна. Старик наверняка захочет за него отомстить.

– Тем больше причин прекратить все это.

Торфин снова подумал:

– Ладно. Ты не стал меня убивать. Возможно, в твоей душе есть что-то человеческое.

Тэйн улыбнулся:

– Я буду прикрывать твою спину, тролледингец.

XV

Рула и Тома о чем-то тихо и печально разговаривали. Когда в дверях появился Тэйн, наступила тишина, и взгляд их стал полон ненависти.

– Торфин останется у нас на ночь. Утром мы поедем в Башню поговорить с бароном, – решительно заявил Тэйн.

Тома попытался приподняться:

– Только не в моем доме.

– Ложись, дьявол тебя побери. Твоя гордость и страх и так уже доставили немало хлопот.

Тома промолчал. Рула подобралась, словно готовая к прыжку кошка.

– Тэйн! – жалобно проговорил Стебан.

– Торфин рассказал о себе кое-что и готов взять на себя часть ответственности, чтобы попытаться хоть как-то все исправить. Ни в одной известной мне стране отец не позволяет дочери сбежать, а потом лишь рыдает от горя. Мужчина ответствен за своих детей, Тома. Ты мог отправиться за ней, но проще делать вид, будто она умерла и ведьма из Башни не имеет к тебе отношения. Ты просто сидишь тут, ненавидя барона, и отказываешься признать, что и сам отчасти виноват в том, что случилось…

Он замолчал, поняв, что говорит голосом командира. Бесполезно. Новобранцы должны были слушать, отвечать. Поправлять. У этих же жителей Запада не было традиции личной ответственности. Круглоглазые винили во всех несчастьях внешние силы…

Обвинял ли Тома Миклу? И обвиняла ли Тому Рула?

– Всё. Устраивать скандал я не собираюсь. Торфин переночует здесь. Рула, Стебан отдал тебе сумку?

Она молча кивнула.

– Спасибо.

На мгновение он испугался, что она его не поняла. Но она тут же еле слышно прошептала:

– Все в порядке. Буду сдерживать чувства.

– Бульон готов?

Она наполнила до краев деревянную миску.

– Тэйн…

– Да?

– Не рассчитывай, что я могу вообще перестать чувствовать.

– Вовсе не собираюсь. Я сам сейчас слишком многое чувствую. Сегодня я убил человека. Человека, которого я не знал. И – лишь потому, что дал волю чувствам. И мне это не нравится, Рула.

Она понимающе потупила взгляд.

– Но ты же был солдатом… – пробормотал Стебан.

– Стебан, предназначение солдата – поддерживать мир, а не начинать войны.

Он понимал, что сказал не совсем правду, и это лишь добавило горечи его словам. Империя Ужаса следовала данному кредо весьма вольно, но Тэйн верил, что живет в соответствии с ним, маршируя от завоевания к завоеванию. Лишь когда Шинсан обратился против самого себя, Тэйн усомнился в словах его командиров.

– Тэйн… – В голосе Стебана звучала безграничная боль.

– Если мы это не остановим, людей продолжат убивать, Стебан. – Тэйн бросил травы в бульон Томы. – Твоих друзей. Возможно, кайдаровцев всего шестеро, и пастухи способны их победить. Но что случится, когда барону придется бежать?