Маска Зеркал - M. A. Каррик

пальцы в каждую сторону. Удушение было медленным процессом; перекрытие крови было гораздо более эффективным способом решения проблемы.

Но не тот, который нравился Варго. Обычно.

Варго! Он вырвался. Можешь отпустить:

Стряхивая с себя красную ярость, охватившую его, Варго, спотыкаясь, шел вперед, пока не уперся в стену переулка. Его сердце бешено колотилось. Он злился на себя за то, что потерял контроль, и знание того, что нуминат подпитывает этот гнев, не помогало ему избавиться от него. Но он должен был увидеть, как сделана эта штука, а потом разобрать ее на части, пока площадь Дмарише не оказалась по щиколотку в крови.

На стене висел рваный брезент, но в какой-то момент он был сбит, обнажив меловую линию. Варго сорвал его, открыв очаг нумината.

Он был пуст. Пробка из винно-темного стекла без единой отметины.

Он в недоумении уставился на него. В фокусе должно было быть что-то начертано: имя бога или то, что питало нуминат. Как, черт возьми, кто-то мог сделать нуминат с пустым фокусом?

Не стой так, глядя на него, мальчик-идиот:::За работу!

Варго стиснул зубы, затаив злость на себя за то, что отвлекся. Нейтрализовать нумината было проще простого: достаточно провести влажной тряпкой по краю защитного круга, убрать фокус из центра, и готово. Нейтрализовать нуминат, не испепелив себя или свое рабочее место, было более тонким процессом. Чем сложнее был нуминат и чем искуснее был начертатель, тем больше шансов, что вокруг внутренней нуминаты было начертано несколько униатов. Их нужно было стирать в определенном порядке, чтобы не высвободить всю энергию.

Варго не имел ни малейшего представления о том, что произойдет, если он вытащит пустой фокус, потому что понятия не имел, как вообще работает этот нуминат. Все, что он мог сделать, — это продолжать. Намочив ткань в ближайшей луже, он принялся за работу.

Не здесь, дурак!

Варго вздрогнул, едва сумев удержать ткань в углу октаграммы. Болтовня Алсиуса отвлекала почти так же, как звон стекла на площади. "Хочешь взять на себя ответственность?" — прорычал он, переходя к следующему прерыванию канала.

По черепу Варго пронесся разочарованный вздох:::Я мог бы сделать это гораздо быстрее, если бы только…::

В стене раздался звон стали о сталь. Варго выглянул из-за угла и увидел то, чего боялся больше всего: На площадь вылетела группа соколов, плоские мечи которых бились о навершия щитов. Угроза, как правило, была эффективным средством устрашения нарушителей порядка. Все знали, что если это не сработает, то соколы в следующий раз обратят свои клинки против плоти и костей.

Это плохо кончится, мрачно подумал Альсиус. Даже если он нейтрализует Нуминат, он не был уверен, что это обратит последствия. Соколам не нужна была магия, чтобы подстрекать их к насилию, и вот уже несколько молодых врасценцев выстроились в линию, рука об руку, чтобы встретить приближающийся гром. Позади них другие хватались за бутылки, тележные бичи, колесные спицы — любое оружие, какое попадалось под руку. Чертовы идиоты собирались покончить с собой.

Варго, это неправильно. Ты тоже под его влиянием. Мы оба. Ты должен убраться отсюда, пока не стало слишком поздно:

Я знаю. Но…

Он снова взглянул на Нуминат, каждая черточка которой излучала ярость. Им овладело желание бороться с ним, победить его. Осознание того, что она действует на него, ничуть не ослабляло ее влияния.

Варго!

Я могу это изменить.

Он хотел изменить это. Доказать, что он может — что даже невозможный нуминат не находится за пределами его возможностей. Заглушив крики в голове, Варго снова смочил тряпку и достал мел. Все лекции, которые читал ему Альсиус об опасности свободного написания нумината, вылетели у него из головы. Каждое воспоминание о том, как Альсиус говорил, что он может сделать лучше, подстегивало Варго.

"У меня есть компас, острие, мел, я сам. Мне больше ничего не нужно, чтобы познать космос".

Булавка и нитка для компаса, край эскиза — на длинной стороне блокнота, и он принялся за работу. Неважно, что его изменения подражали стилю оригинального начертателя; если бы это сделал Бреккон Индестрис, это было бы по приказу Меттора, и доказательство значило бы меньше, чем моча в Дежере. Вместо этого Варго провел жирные линии по существующему нуминату, изменив его. Страстный солнечный Ноктат превратился в созвездие земного Триката — гармония, община, семья. Разве не все они были надесанцами? Разве это не Вешние воды, когда туман и маски скрывали различия, и все собирались вместе, чтобы испить из одного колодца? В противовес этому на противоположном плече золотой спирали он заключил пентаграмму Квината в шестиугольник Сессата: власть и господство, обращенные в справедливость, дружбу и сотрудничество. То, что, как утверждал Вигил, он представлял, но до чего не дотягивал.

Позади Варго произошло столкновение двух сторон, и напряжение на площади переросло в кровь. Но хаос был лишь слабым шепотом на краю его сознания. Гораздо сильнее была песня совершенства, которая пульсировала в каждой начертанной им линии. Она вливалась в него, а он вливался в нее. Мир, гармония, порядок, стабильность: недосягаемые идеалы, которые крошились, как мел, когда он тянулся к ним. Идеалы, до которых ему всегда будет не хватать смеха, потому что он был отбросом. Каким он был, таким и остался бы, если бы не Альсиус.

Когда Нуминат изменился под его рукой, его гнев переключился на себя. Не на того засранца, который написал эту вещь, а на собственную неадекватность. Он хотел быть лучше. Это желание подгоняло его. Все ближе и ближе, пытаясь соединиться с чем-то большим, чем он сам, и навсегда потерять себя в этом.

Резкое жжение в затылке вывело его из транса. Зрение заплясало, а когда прояснилось, он смотрел на измененный Нуминат, который едва помнил, как писал, а мышцы и кости болели, словно его били. А в голове кричал Альсиус.

Ты проклятый идиот! Неужели ты хочешь закончить жизнь с телом в пыли и разумом, прикованным к центру? Что натолкнуло тебя на глупую мысль оплодотворить Нуминат?!

"Неужели я это сделал?"

::Если бы не я, тебя бы уже не было в живых, чтобы я на тебя орал.::

Варго попытался бесстрастно изучить фигуру на стене, но она почти втянула его обратно; пришлось отвести глаза. Линии пульсировали всеми идеалистическими порывами, переполнявшими его, и выходили на площадь — где, вопреки всякой логике и истории, соколы и врасценцы держались за руки, тихо разговаривали, даже лечили раны в той пропасти, которая разделяла их несколько мгновений назад.

Колени Варго подкосились, и он опустился на землю, не обращая