Мартовские дни 1917 года - Сергей Петрович Мельгунов

положения, что жизнь еще не изменила того исходного пункта, который заставил в дни переворота Совет пойти на соглашение с «буржуазией» и признать Временное правительство «носителем власти революционной России». При существующем соотношении сил Совет, по мнению Церетели, мог бы теперь «даже захватить власть», но «разум революции» заставлял исходить из соображения о том, что «можно удержать и закрепить, а не на мгновение только завладеть». Он не делал ответственным Правительство за ту кампанию против Совета, которая диктовалась «узкой своекорыстной политикой некоторых кругов буржуазии»513.

Акты Правительства свидетельствуют, что оно идет навстречу общедемократическим стремлениям, и говорить о том, что «в настоящий момент уже назрела та пора, когда мы должны Временное правительство рассматривать, как кучку, выражающую своекорыстные интересы отдельной части буржуазии», – значит не видеть того, что совершается. Правительство творит «общенародное дело», и «как у пролетариата оказалось достаточно сознания для того, чтобы ценить единение общенародных сил», так же есть это сознание до настоящего времени в тех «кругах буржуазии, которые представлены Временным правительством и которые играют доминирующую роль». «Я не утверждаю, – заканчивал Церетели, вступая на рискованный путь предположений, – что это положение сохранится. Быть может, там кругам буржуазии, которые толкают Временное правительство на безответственные шаги, на гражданскую войну… удастся достигнуть своего; быть может, общественное мнение, на которое опирается Временное правительство, изменится, сдвинет их нынешнюю политику на иные рельсы, вот… тогда и настанет момент, когда Советы Р. и С. Д. вступят в конфликт с Временным правительством – тогда за нашей спиной будет весь народ, и Временному правительству останется уйти, и будет создан новый орган общенародной власти».

Будущий «благородный рыцарь» (слова Потресова) коалиции не обмолвился о ней ни словом и не отозвался на призывы, шедшие из собрания. Он обосновывал лишь правильность позиции, занятой Исполнительным Комитетом, логичность которой была дискредитирована выпадами против Временного правительства официальным докладчиком. «Стеклов и Каменев, Каменев и Стеклов, – констатировал представитель 12-й армии Кучин, – по существу постановки ими вопроса о взаимоотношениях Совета Р. и С. Д. и Временного правительства представляют из себя одну совершенно определенную, ничем друг от друга не отличающуюся политическую линию». Кучин настаивал на том, чтобы резолюция Совещания дала бы «ясный и определенный ответ» на вопрос о взаимоотношении между Временным правительством и Советом: надлежит признать, с одной стороны, что Временное правительство «является законной, признанной властью…, которой мы сами поручили власть»; с другой, что «Совет Р. и С. Д. или иной орган, который в дальнейшем будет представлять революционную демократию», активно «будет поддерживать Временное правительство, как законный орган, осуществляющий программу в духе требований демократии».

Начались закулисные переговоры лидеров фракций. В гущу их мы проникнуть не можем. «Средняя» линия во имя призрачного уже единства революционного фронта стремилась нивелировать разногласия и под одно знамя поставить несоединимое514.

В результате получился компромисс, не отвечавший действительному взаимоотношению сил и вовсе не соответствовавший настроению большинства собрания. То, что в первоначальном тексте резолюции заключалось «в скрытом виде», как выразился докладчик, тем же Стекловым, в заключительном слове, в новой формулировке было уже отчетливо развернуто. Такой компромисс удовлетворил большевиков, ибо даже внешняя словесная формулировка пункта о «контроле» и «сплочении» вокруг Советов целиком была заимствована из большевистской резолюции – они сняли отдельную резолюцию и заявили, что будут голосовать за положения Исполнительного Комитета. Совещание признавало, что программа Временного правительства «содержит основные политические требования русской демократии» и что «до сих пор Временное правительство в общем и целом (отвратительное выражение революционного жаргона) идет по пути выполнения принятых на себя обязательств». Совещание признавало необходимость постоянного политического контроля и воздействия демократии (умалчивая о формах этого воздействия) и призывало демократию, «не принимая на себя ответственность за всю деятельность Правительства в целом, оказывать поддержку Временному правительству, поскольку оно будет неуклонно идти в направлении к упрочению и расширению завоеваний революции и поскольку свою внешнюю политику оно строит на почве отказа от захватных стремлений». Совещание призывало «всю революционную демократию России сплотиться вокруг Советов, как созданных революцией центров организации сил демократии, способных в союзе с другими прогрессивными силами отразить попытки царистской и буржуазной контрреволюции и упрочить и расширить завоевания революции». Вместе с тем революционная демократия должна была «быть готовой дать решительный отпор всякой попытке Правительства уйти из-под контроля демократии или уклониться от выполнения принятых им на себя обязательств».

По предложению фракции соц.-рев. было прибавлено, что воздействие революционной демократии должно распространяться и на правительственные органы на местах (это взято также из текста большевиков). Не внесли своей отдельной резолюции и меньшевики, считая, что после соглашения Исполнительного Комитета с революционными социалистическими партиями в новой формулировке резолюции находится «ясный и притом положительный ответ» на «один из кардинальных вопросов теперешнего момента». «Мы считаем необходимым, – говорил Дан от имени «меньшевистской части» рос. соц.-дем. партии, – чтобы в резолюции было сказано, что для дела революции в нынешней ее стадии этот состав правительства играет положительную роль, – свергать его не надо, а надо признать, как существующий факт». Не совсем то было сказано в компромиссной редакции, а главное, устранено было находившееся в проекте резолюции, принятом на совещании меньшевистских делегатов, положение, что правительство, созданное революцией, приняло на себя государственную власть до созыва Учред. собрания, т.е. то единственное, что придавало Правительству, которое многих не удовлетворяло, известную устойчивость. И другое пожелание меньшевиков, формулированное Даном, не нашло себе ясного отражения в резолюции (не отчетливо оно было выражено и в меньшевистском проекте). «Мы хотели иметь, – говорил Дан, – ясный ответ… о так называемом и частию злостно называемом двоевластии… Всякий не может не понимать, что в хаосе колоссального революционного переворота были исключительные моменты и, может быть, еще будут, когда вся компетенция, вся власть смешивается, когда надо непосредственно творить переворот, революционное дело. Мы хотим, чтобы было сказано ясно, что в обычном, нормальном течении своем – это клевета, будто Совет Р. и С. Д. хочет принять участие в осуществлении государственной власти. Мы хотим, чтобы было сказано ясно, что власть – это Временное правительство, а революционная демократия в лице Совета… осуществляет свое влияние на ход политической жизни и деятельность правительства путем непрерывного организованного давления на него и контроля над ним»… Стоит отметить, что «рабочая группа» кооперативного съезда, собравшегося в Москве одновременно с Совещанием, специально постановила требовать от съезда опровержения «лживых слухов, распускаемых из темных источников в целях раздора, о стремлении Советов к захвату власти».

Резолюция Исполнительного Комитета была принята единогласно (правда, не без некоторых