Этюды о природе человека - Илья Мечников

После этого удара старик Фауст ищет утешения в природе. Уже раз, после ужасной катастрофы с Маргаритой, созерцание природы дало ему силу жить.

На этот раз он останавливается на вершине высокой горы, откуда следит за воздушным контуром облака в очертании прекрасной женщины. Но Фауст стар и живет одними воспоминаниями любви. Он восклицает:

Это душевное настроение напоминает пережитое Гёте после разрыва с Ульрикой.

Конец любви, конец поэзии! Но стремление к высшей жизни этим еще не уничтожено. У старика Фауста желание жить еще очень сильно. Но он уже не мечтает, как в дни юности, о невыполнимом идеале. Когда Мефистофель задает ему иронический вопрос:

Фауст отвечает ему:

Со временем еще более усиливается оптимизм его речей, столь несходных с жалобами Фауста первой части.

Окончательно состарившись, достигнув почти 100 лет, он следующим образом формулирует свое мировоззрение:

Достигнув высшей мудрости, Фауст организует работы по осушению болот для увеличения поверхности почвы, необходимой для нужд людей:

Это были последние слова мудрого столетнего старца.

Часто думают, что они сосредоточивают в себе сущность нравственной философии Гёте и проповедуют жертву личности обществу.

Льюис следующим образом резюмирует задачу Фауста: «Его страстная душа, испытав тщетность личных вожделений и наслаждений, познает наконец ту великую истину, что человек должен жить для других людей и не может найти прочного счастья вне работы для общего блага» (1. с., II, 361).

Судя по Фаусту Гёте, я думаю скорее, что человек должен посвятить значительную часть своего существования на полное развитие собственной личности, и что только достигнув второй половины жизни, умудренный опытом и удовлетворенный личной жизнью, должен он посвятить свою деятельность на благо людей. Проповедь самопожертвования личности не соответствовала ни идеям Гёте, ни характеру его произведений.

В «Фаусте» Гёте хотел также решить задачу столкновения некоторых человеческих действий с руководящими принципами. Проступки, совершенные его героями в первой части жизни, должны были быть уравновешены искуплением. Гёте говорил Эккерману, что «ключ спасения Фауста» находится в хоре ангелов:

Но то, о чем Гёте не говорил и что между тем играло самую важную роль как у него, так и у Фауста, – это действие любви, возбуждающее к художественному творчеству. Вероятно, именно на это намекает он в конце трагедии. Анахореты в религиозном и эротическом экстазе произносят молитвы, а мистический хор поет:

Стихам этим придавали значение «самопожертвованной любви» и даже «божьей благодати» (Боде, стр. 149); но следует скорее полагать, что речь идет о любви к женской красоте, возбуждающей к подвигам.

Объяснение это вяжется с тем, что стихи произнесены мистическим хором, который, резюмируя положение, говорит о неописуемом. В последнем нужно видеть любовную страсть старика.