Redrum 2017 - Евгений Олегович Шиков

Щёлкал секатор, а сосед молчал.

— Мало ли, — проговорил он, наконец, спустя секунд пятнадцать. — Утонули, скорее всего.

— По телевизору сказали, что на телах обнаружены следы рыбьих укусов.

— Ну, они же в море были. Что тут удивительного?

Щёлк-щёлк.

— У нас не водятся такие большие рыбы, — проговорил Антон. — Я точно знаю.

— Мало ли кого занесло штормом. Может, и пару акул.

— Это невозможно.

— Знаю. Я пошутил. С чего ты взял, что укусы были сделаны большими рыбами?

— Так ведь по телику…

— Антон, нельзя же верить всему, что говорят в новостях, — назидательно сказал Даниил Афанасьевич, прервав стрижку кустов, чтобы вытереть рукавом пот со лба. С утра припекало, а из-за отсутствия даже слабого ветерка было душно, как в парнике. — Возможно, на самом деле погибшие просто получили травмы во время крушения судна, а репортёры приняли их за укусы.

Антон и сам понимал, что никаких укусов «больших рыб» быть не могло, но ведь и моллюсков, выброшенных на берег, тоже до сих пор как бы не существовало. То есть, разумеется, они существовали, но об этом никто не знал. Что, если шторм принёс каких-нибудь огромных рыб из тех же океанских глубин, что и выброшенных на берег тварей?

В конце улицы показался Валера. Он шагал дёргающейся походкой, размахивая руками и почти не сгибая ноги — настоящее чучело. Дурачок что-то выкрикивал.

— Эк его развезло-то, — пробормотал Даниил Афанасьевич. — Ещё и полудня нет.

Антон прислушался к вылетавшим из Валериного рта фразам. Кажется, они повторялись.

— Они победили его кровью Агнца! — сумел разобрать Антон, когда дурачок приблизился. — Кто подобен зверю сему?

Даниил Афанасьевич прекратил щёлкать секатором и проводил проковылявшего мимо Валеру задумчивым взглядом.

— Похоже, репертуар обновился, — сказал он, когда тот начал отдаляться, нелепо вскидывая руки и продолжая оглашать окрестности бессвязными криками.

— Это из Библии? — спросил Антон.

— Да. Кажется, из Откровения Иоанна Богослова.

— Которое про конец света?

— Ага. Раньше Валера его не цитировал.

Даниил Афанасьевич придирчиво оглядел куст, срезал ещё пару чуть выступавших веток и заткнул секатор за пояс.

— Всё, хватит, — провозгласил он, стягивая перчатки. — Странно, я сегодня смотрел по телевизору прогноз, и там обещали ясный, солнечный день. А, по-моему, собирается дождь.

Учитель указал на горизонт, и Антон увидел тёмные мохнатые тучи. Одна из них походила на простёртую в сторону города четырёхпалую руку.

— Может, мимо пройдут? — неуверенно предположил он.

— Да пусть бы дождь пролился. А то всё ещё смердит.

Сосед был прав: несмотря на недавний ливень, в городе воняло. Должно быть, земля пропиталась тем запахом, который принесли с собой выброшенные на берег твари, и теперь, нагреваясь, отдавала его.

Леонид Андреевич вышел на крыльцо покурить, но, заметив сына с соседом, направился к ним.

— Привет, — кивнул он Даниилу Афанасьевичу, доставая зажигалку.

— И тебе не хворать, — отозвался тот. — Мы обсуждаем перспективы дождя на сегодняшний день.

Леонид Андреевич крутанул колёсико, прикурил, выпустил дым, взглянул на небо.

— Обещали хорошую погоду, — проговорил он. — Ветра нет, так что до нас тучи не дойдут.

— А неплохо бы.

— К чёрту! Надоело: то шторм, то жара, то вонь, то ливень!

— Чего вы хотите? — пожал плечами сосед. — Эра Водолея.

Антон решил, что пора уходить. Попрощавшись, он отошёл в сторону и позвонил Коляну.

— Здорово, — прозвучал в трубке жизнерадостный голос приятеля. — Ты прямо вовремя меня набрал.

— Да? Почему?

— Дуй к церкви, живо! Тут такое…

— Что там?

— Валерка чудит. Решил оратором заделаться. Ты сейчас где?

— Около дома.

— Так давай сюда бегом. Тебе это две минуты.

— Да быстрее даже.

— Торопись, а то всё пропустишь. Я думаю, его скоро прогонят: тут народ уже возмущаться начал.

Антон сунул телефон в карман и припустил в сторону церкви. Вообще, у неё имелось длинное и красивое название, в котором фигурировало имя какого-то святого, но, поскольку церковь эта в городке была единственной, все называли её просто «церковь».

Как Антон и сказал, ему понадобилось меньше минуты, чтобы добраться до маленькой площади, где собралось человек двадцать народу — в основном те, кто вышел на улицу посмотреть и послушать, что учудит Валера.

Дурачок забрался на паперть и, размахивая руками, выкрикивал, словно заведенный:

— Кто имеет ухо, да слышит! Кто может сразиться с ним? Выйдет из бездны, но не вернётся в погибель, пока не насытится. Кто подобен зверю сему?

Каждое слово звучало чётко и громко — в Валере словно открылся не известный доселе талант оратора.

Антон приблизился, ища глазами Коляна. Приятель обнаружился возле фруктового лотка. Он стоял с сигаретой в зубах и, сложив руки на груди, наблюдал за дурачком.

— Похоже, перепил, — прокомментировал он, заметив подошедшего Антона. — Не знал, что наш бродяжка умеет так вещать. Я вообще думал, что он едва слова выговаривает.

Несколько мужчин подтянулись к паперти. Их позы показались Антону угрожающими. Один из них что-то негромко сказал Валере, но тот не обратил внимания. Возмущённо заголосила баба в белом платке — призывала урезонить безобразника. На крыльцо вышел батюшка — тощий, болезненный на вид, в болтающейся, как на вешалке, рясе. В прошлом году у него умерла от рака желудка жена, и с тех пор он сбросил килограмм десять, став похожим на обтянутый кожей скелет. Смерил усталым взглядом Валеру. Послушал, что тот говорит. Люди смолкли в ожидании, но, кажется, священник не знал, что делать, и прихожане это почувствовали.

Двое мужчин, отделившись от толпы, взбежали по ступенькам и подступили к дурачку.

— Пойдём! — оживился Колян, выбросив окурок. — Сейчас что-то будет.

Глаза его заблестели, и он поспешил к церкви. Антон последовал за ним.

Мужчины увещевали Валеру недолго. Когда он проигнорировал их в очередной раз, один из них толкнул дурачка в плечо. Тот покачнулся, но равновесие удержал. Священник словно проснулся.

— Прекратите! — сказал он, делая шаг вперёд. — Насилие…

— Спокойно, батюшка, — перебил его один из мужиков, обернувшись через плечо. — Щас всё сделаем.

Он подскочил к Валере и заломил тому руку за спину.

— А ну, пошли-ка! — зловеще процедил он.

— Не трогайте его! — крикнули из толпы.

Мужики стащили дурачка с паперти и поволокли через площадь. Валера шагал молча, по-птичьи вертя головой на тонкой шее, но спустя секунд двадцать начал вдруг вырываться и, как ни удивительно, ему удалось освободиться. Он побежал в сторону кипарисовой аллеи, а мужики рассмеялись ему вслед. Один из них махнул рукой — мол, пусть проваливает.

— Я думал, отметелят, — с сожалением проговорил Колян. — Интересно, это его так с моллюсков развезло? Надеюсь, братана моего не накроет. А то начнёт тоже толкать речи с церковной паперти.

— Он ел этих тварей? — спросил Антон.

Колян кивнул.