Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

Рупик однажды успешно вылечил его жену Валентину Ганибалову, балерину Мариинского театра в Ленинграде. После этого Савелий уверовал в его врачебный талант, воспылал к нему любовью и уважением и выражал это объятиями, совместными выпивками и подарками в виде книг и картин на религиозные темы. Но у Рупика не было никаких религиозных чувств, он даже удивлялся, если кто-то их имел. Стесняясь, он спрашивал Савелия:

— Ой, Савва, неужели ты вправду веришь в существование бога?

— Верую! — гремел тот басом. — И посты соблюдаю, и говею.

— Но ты же интеллигентный, образованный человек. Я считаю, что интеллигентные и образованные люди не могут верить в бога.

— Что ж, некоторые большие ученые тоже были интеллигенты, а верили в бога.

— Ну, это было давно.

— И недавно было, например Иван Петрович Павлов. Он и медик, и физиолог, как ты. А в советское время содержал на свои деньги небольшую церковь и ходил молиться.

— Ну, не знаю. Мне это непонятно.

От Савелия Рупик узнал, что в Троице-Сергиевой лавре под Москвой можно купить новое русское издание Библии. Никогда он в лавре не был, и Савелий уговорил его в ближайшее воскресенье поехать туда вместе на электричке. По дороге он рассказывал ему историю монастыря:

— Есть такая легенда, что монастырь однажды якобы сам «вырос» из земли и поразил всех своей красотой.

— Ты и этому веришь? — спросил Рупик.

— Ну, этому я, конечно, не верю. Основан он еще в XIV веке, Сергием Радонежским, но расцвета достиг в XIX веке, тогда в ведении лавры находилась даже типография. А в 1920 году коммунисты опять его закрыли и устроили здесь трудовую артель. Но когда снова разрешили православную веру в сорок четвертом, то и лавру скоро снова открыли.

При виде монастырских ворот Савелий стал истово креститься, Рупик покосился на него и почувствовал себя неловко. На подходе они увидели странное зрелище: перед белой стеной лавры, на большом поле, покрытом травой, молодые, крепкие и розовощекие монахи азартно играли в футбол, подобрав выше колен черные рясы.

— Иноки, студенты духовной семинарии, — объяснил Савелий, — безбородые, им борода еще не полагается.

— Ой-ой, наверное, прикрываются верой в бога, а сами вместо молитв гоняют мяч.

— Они посвятили себя вере, но они же современные ребята, могут и порезвиться.

В соборе была толпа молящихся, люди пели, стояли на коленях. Савелий крестился, показал Рупику икону Пресвятой Богородицы над царскими вратами:

— Древняя живопись, украшения из бриллиантов, сапфиров, рубинов и бурмитских зерен крупного жемчуга. Была привезена из Иерусалима архимандритом Арсением. — И добавил: — Видишь, у нас тоже есть связи с Иерусалимом.

Савелий повел его дальше.

— Тебе как врачу интересно будет. Здесь в церкви есть образ Божьей матери, источающий обильные милости прибегающим к ней. В больничном скиту при церкви врачуются не только монашествующие, но и миряне.

Оказалось, что туда пришла толпа калек, кто шел сам, хромая, опираясь на костыли, кого везли на самодельных тележках, а кого даже несли на носилках. Все молились об исцелении.

На раскладушке у входа лежала бледная от малокровия, истощенная женщина. Рупик сразу определил:

— Ой-ой, Савва, она же в последней стадии раковой кахексии[133]. Ей не молиться надо, а операцию делать.

— Как ученый, может, ты и прав. Но все эти калеки веруют в исцеление от иконы. Видишь, им вера помогает.

— Но это же мракобесие. Так было века назад, этого не должно быть теперь.

— Не должно, а есть. Вера помогает людям, особенно больным и несчастным. Русские люди всегда спасались верой, — вздохнул Савелий и перекрестился.

Рупик развел руками и покачал головой:

— Не понимаю, как вера может помогать, особенно больным и несчастным.

— Помога-а-а-ет, — уверенно протянул Савелий.

Близ монастырских святых ворот они увидели книжную лавку, в которой продавались и образа. Книг было много, но Библии не оказалось. Монах-продавец, знакомый Савелия, объяснил:

— Священный Синод издал Библию ограниченным тиражом.

Рупик расстроился, но Савелий сказал:

— Я пойду к отцу настоятелю, попрошу у него. Он меня знает, я им иконы реставрирую.

Действительно, вскоре он принес толстую книгу в зеленом переплете:

— Это мой тебе подарок. Может, на тебя когда-нибудь снизойдет просветление, и ты приобщишься к вере, не христианской, так хоть иудейской. Но Бог-то у нас у всех один, что у евреев, что у русских. Это ты в Библии прочтешь.

— Ой-ой, спасибо, обязательно почитаю. Только вряд ли я когда-нибудь «приобщусь», как ты говоришь, и стану верующим.

На обратном пути в Москву, сидя в вагоне электрички, Рупик быстро просматривал книгу и думал: «Интересно, конечно. Много легенд связано с историей еврейского народа. Но все это убедительно только для верующих, каких я видел в соборе. Образованные, интеллигентные люди не могут верить в существование Бога и в эти красивые легенды».

Все приятели Рупика уже были женаты, имели детей, а он все ходил холостым. Это расстраивало его маму, она мечтала, чтобы он женился и у него появились дети, ее внуки.

— Только не сделай глупость — не женись на русской, всю жизнь будешь жалеть. Женись на еврейке.

— Ой-ой, мама, но я ни в кого не влюблен.

На самом деле он увлекся было красивой лаборанткой, русской девушкой, высокой блондинкой. Водил ее в театр, пытался просвещать. Но переспал с ней пару раз и быстро остыл. Красивая-то она красивая, но и глупа очень.

Однажды он возвращался поездом из Ленинграда, читал толстую книгу, сидя в коридоре вагона на откидном сиденье. Интеллигентный молодой человек с книгой привлек внимание пассажирки, хорошенькой девушки. Что он читает? Она специально прошлась два раза мимо и сумела подсмотреть: Библия! Библию она никогда даже не видела, но от родителей-евреев слышала, что книга эта мудрая. Девушка подумала: «Если он читает такие необыкновенные книги, то должен быть очень образованным и умным».

Рупик заметил ее заинтересованный взгляд:

— Вам интересно, что это за книга?

Девушка смутилась, захлопала длинными ресницами, опустила глаза и тихо ответила:

— Очень интересно.

Слово за слово, разговорились. И так с первого взгляда она попала под влияние Рупика. Звали ее Соня, и маме она понравилась: хорошенькая скромная еврейская девочка. Рупик, долго не раздумывая, решил: «А что, женюсь!»