Строго между нами - Кэти Келли

— Нет! — вырвалось у Стеллы.

— Стелла, все в порядке! — поспешил успокоить ее Алистэр, вскакивая со своего места. — Он жив, просто мы немного разволновались.

Он жив, и это было самым главным сейчас. В благодарность Холли обняла Анджелу, а Стелла поспешила поскорей найти медсестру, чтобы та провела их к папе.

В помещении палаты интенсивной терапии было тихо. Лишь гул да периодическое попискивание мониторов нарушали тишину этой комнаты. Три из четырех кроватей были заняты — под тонкими простынями пациенты лежали неподвижно, как мумии, в окружении каких-то аппаратов, регистрирующих каждый удар сердца.

— Хьюго Миллер у окна, — сказали сестрам.

Но человек на кровати мало походил на Хью. По крайней мере такая мысль в первую секунду проскочила у Стеллы. Ее отец всегда был румяным и дородным, если не сказать полноватым. А на кровати лежал худой человек, его кожа была серой, как у мертвого. Из ноздрей выходили кислородные трубки, на груди были закреплены датчики мониторов, а к руке тянулась стоявшая рядом капельница. Медсестра отодвинула стойку капельницы, чтобы сестры могли подойти ближе.

— Не беспокойтесь, они всегда так выглядят, — спокойно заметила медсестра, увидев недоумение в глазах Стеллы.

— Он поправится? — спросила Стелла.

С другой стороны кровати подошла Холли и, присев на стул, погладила лоб отца. Она чувствовала, что готова разрыдаться, но слез не было.

— С ним все будет хорошо, — ответила медсестра. — Ему повезло, что он оказался не один во время приступа и что сразу же вызвали «скорую». Садитесь. Я позову врача, и он все вам расскажет.

Медсестра подвинула еще один стул, и Стелла опустилась на него. Подошли другие сестры и начали проверять состояние Хью. Они безмолвно кивнули Стелле и Холли.

Стелла начала про себя молиться, прося у Бога прощения за то, что так редко посещала храм, и умоляя помочь отцу.

— Спаси моего папу, Боже. Он хороший человек. Не дай ему умереть.

Через полчаса подошла врач — индианка невысокого роста с темными добрыми глазами.

— Ваш отец перенес тяжелый сердечный приступ. Сейчас ему грозит аритмия — это когда сбиваются сердечные ритмы, — но мы контролируем его состояние, даем ему лекарства. Еще несколько часов состояние вашего отца будет критическим, а потом все решится… надеюсь, в его пользу.

Эту ночь Стелла и Холли провели в коридоре за дверьми палаты интенсивной терапии. Они видели сквозь окошко в дверях, как бригада врачей борется за жизнь отца. Стелла настояла на том, чтобы Алистэр и Анджела поехали домой и отдохнули.

— Какой смысл нам всем здесь дежурить? — убеждала она. — Вам нужно немного поспать.

Пару раз за ночь сестры наливали себе кофе из автомата в коридоре, но Стелла чувствовала, что не сможет выпить даже его.

Врачи ушли, а Стелла и Холли остались с отцом. Несколько томительных часов Хью лежал в тяжелом забытьи. Он проснулся лишь однажды и коротко улыбнулся дочерям. Они прошептали, что все будет хорошо, что они его любят, и… Хью вновь погрузился в пучину небытия, лишь немного обнадежив дочерей.

В половине седьмого утра медсестры принесли завтрак и сказали Стелле и Холли, чтобы они шли домой.

— Мы позвоним вам, если будут изменения. Врач придет в половине десятого. Подходите тогда, он вам все расскажет.

Холли спросила, где туалет, и удалилась, а Стелла осталась стоять у стены, вспоминая эту тревожную ночь, и подумала, что самое время снова позвонить Таре.

— Все в порядке? — спросила Холли, появляясь из-за угла коридора.

Стелла кивнула.

За стенами больницы светило яркое солнце. После ночи, проведенной в тихой больничной палате, все казалось каким-то живым и шумным. Стелла смотрела на этих людей, которые спешили к автобусным остановкам, и думала о том, как же все иначе воспринимается там, в палате интенсивной терапии. Там словно время останавливается.

Медсестра посоветовала им кафе через дорогу, которое открывается раньше других. Столовая в больнице в эти часы еще не работала. В воздухе витал аромат жареного мяса и крепкого кофе. По нему-то сестры и нашли кафе, располагавшееся под вывеской «У Сида. Хорошее питание круглые сутки».

— Не знаю, смогу ли я сейчас что-нибудь съесть, — вздохнула Стелла.

— Не говори глупостей, — твердо сказала Холли. — Мы должны плотно позавтракать, даже если кусок не лезет в горло.

Стелле хоть и через силу, но все-таки удалось съесть половину большого ирландского завтрака, и она действительно почувствовала себя намного лучше. Настолько хорошо, что смогла под конец немного расслабиться с чашечкой кофе.

— Бросала бы ты курить, — посоветовала Стелла сестре, когда увидела, что так закуривает сигарету.

— Не ворчи, я выкуриваю не больше пяти в день, — сказала Холли.

— Предрасположенность к заболеваниям сердца передается по наследству. Если ты будешь курить, то можешь оказаться на больничной койке, как папа.

Внезапно Стелла почувствовала небывалое раздражение от этой привычки сестры. «Разве можно так рисковать своим здоровьем? И главное, зачем?» — думала она.

Холли смотрела на Стеллу и понимала, что та все-таки права. Она не ворчала, а проявляла заботу.

Открыв пачку, Холли пересчитала сигареты. Девять внутри, десятая во рту.

— Ты права, — со вздохом сказала она. — Обещаю больше сигарет не покупать. Докурю эти, и все.

— Клянешься? — спросила Стелла.

— Чтоб мне сдохнуть! — произнесла Холли самую страшную клятву, которую знала.

— Давай не будем о смерти, — попросила Стелла. — Но все равно спасибо. Я знаю, это будет непросто, однако ты должна это сделать ради своего же блага и ради всех нас.

Время шло, и Холли вновь потянуло закурить.

— Я должна бороться, — сказала Холли, пряча пачку. — Давай позвоним Таре.

Тара лежала в постели и в странном забытьи слушала радио. «Уж лучше бессонница, чем такой сон», — думала она, чувствуя, что совершенно не восстановила силы. Такой химический сон скорее напоминал тяжелый нокаут в боксе. Уже которую ночь Тара спала одна, и, чтобы заснуть, ей приходилось принимать таблетки, которые дала Изадора. Подруга уверяла, что таблетки сильные, но почему-то ничего не сказала про то, что черное забытье, которое они дарят, не приносит желанного отдыха.

— Мне их посоветовал доктор, когда умер мой отец, — сказала Изадора. Только не вздумай мешать снотворное с вином или любой другой выпивкой. А то утром проснешься в жутком дурмане.

В квартире Тары и так не было ни капли алкоголя. Она сливала в раковину каждую бутылку со спиртным, какую только находила. К ее удивлению, в начатой бутылке из-под тоника оказалась водка, которая тоже пошла в слив. Теперь Тара чувствовала тошноту от малейшего запаха алкоголя и не могла без содрогания смотреть даже на невинный шпритцер — смесь вина с газированной минеральной водой. После того, что случилось с Финном, вину не было места в жизни Тары. Так что вот уже две ночи она принимала по таблетке, запивала минералкой и просыпалась бесчувственная, как зомби.