Дыхание снега и пепла - Диана Гэблдон

змеи, и отступила дальше, если это было вообще возможно.

— Ну и что с того? — От возбуждения миссис Уилсон дрожала еще сильнее: я ощущала, как не переставая вибрирует под ней столешница. — Вам заплатили, чтобы вы съели мои грехи, — так сделайте это!

Тут у нее возникла мысль, и она рывком выпрямилась, скосив глаза на своего зятя:

— Ты заплатил ему, Хирам?

Хирам сохранял пунцовый цвет лица от предыдущей перепалки, но в ответ на это стал красновато-коричневым и схватился за грудь — скорее за кошелек, чем за сердце, подумалось мне.

— Я не собираюсь платить ему прежде, чем он закончит работу, — огрызнулся он. — Как еще добиться выполнения обязательств?

Видя, что утихший было скандал готов вспыхнуть с новой силой, Джейми отпустил миссис Уилсон и судорожно пошарил в спорране. Он вытащил серебряный шиллинг и швырнул через стол поедателю грехов, не желая, как я поняла, прикасаться к этому человеку.

— Итак, вам уплачено, — сказал он резко, кивнув ему. — Исполните свое дело в лучшем виде, сэр.

Мужчина медленно обвел глазами комнату, и даже сквозь вопли «ГООООООРЕЕЕЕЕ в доме КРОООООМБИИИИ», доносящиеся снаружи, было слышно, как люди набрали в легкие побольше воздуха.

Он стоял не более чем в футе от меня, достаточно близко, чтобы я ощутила его кисло-сладкий запах, — запах старости и нечистот в его тряпье и что-то еще, какой-то слабый душок, который обычно выдавал воспаленные язвы и недолеченные раны. Он повернул голову и посмотрел прямо на меня. Мягкий карий глаз с вкраплением янтаря, поразительно похожий на мои собственные. От его взгляда у меня в животе ухнуло, как будто я смотрела в кривое зеркало и в отражении разглядела собственное уродливое искаженное лицо.

В нем ничего не поменялось, но я почувствовала, как что-то невыразимое промелькнуло между нами. Потом он отвернулся и протянул длинную, сухую, очень грязную руку, чтобы взять кусок хлеба. Он ел, издавая странные звуки, — медленно рассасывая хлеб, потому что был почти беззубым. Я ощущала пульс миссис Уилсон, теперь более поверхностный и быстрый, как у колибри. Она обмякла в руках мужчин, пожухшие веки почти смежились, пока она наблюдала.

Поедатель обхватил обеими руками кружку с вином, будто это был Святой Грааль, и опустошил ее, закрыв глаза. Опустив чашку, он с любопытством посмотрел на миссис Уилсон. Я подумала, что он никогда раньше не сталкивался с живыми клиентами, и гадала, как долго он состоит на этой странной службе.

Миссис Уилсон смотрела ему в глаза, лицо ее стало пустым, как у ребенка. Пульс в животе прыгал, словно градины: несколько легких ударов, пауза, затем бешеный стук, пробивающий мою ладонь, и снова череда беспорядочных скачков.

Поедатель грехов очень медленно склонился к ней, а затем развернулся и рванулся к двери с удивительной для такого немощного субъекта скоростью.

Несколько мальчиков и молодых мужчин, стоявших возле двери, с криками бросились наружу вслед за ним: некоторые схватили деревянные палки из жаровни. Остальные разрывались: они выглядывали в сторону открытой двери, где слышались выкрики и удары камней вперемешку со стонами плакальщиц, но их взгляды неизбежно возвращались к миссис Уилсон.

Она выглядела… умиротворенной — вот подходящее слово. Это было неудивительно — пульс под моей рукой совсем утих. Где-то глубже, внутри себя самой, я ощущала дурманящий поток крови, окутывающий теплом, которое заполняло меня, заставляя черные пятна кружиться перед глазами и вызывая звон в ушах. Я знала, теперь она умерла навсегда. Я чувствовала ее уход. И все равно слышала ее голос сквозь шум — очень тихий, но спокойный и чистый.

— Я прощаю тебя, Хирам, — сказала она. — Ты был хорошим парнем.

В глазах у меня окончательно потемнело, но я по-прежнему смутно слышала и ощущала происходящее. Что-то подхватило меня, увлекло прочь, и спустя мгновение я обнаружила себя прислонившейся к Джейми в углу, его руки поддерживали меня.

— С тобой все хорошо, саксоночка? — Он говорил быстро, встряхивая меня и хлопая по щекам.

Облаченные в черное плакальщицы достигли двери. Я видела их снаружи, стоящих подобно двум столпам тьмы; начавшийся снег кружил вокруг них. Холодный ветер проникал внутрь, увлекая за собой жесткие сухие снежинки, которые дергались и подпрыгивали, прежде чем упасть на пол. Голоса женщин поднимались и таяли, сливаясь с ветром. У стола Хирам Кромби пытался прицепить гранатовую брошь своей тещи к ее савану — руки его тряслись, а узкое лицо было мокрым от слез.

— Да, — ответила я слабо, затем немного тверже, — да. Теперь все хорошо.

Часть 6

На горе

Глава 40

Птичья весна

Март 1774 года

— Бриолиновая молния[100], — сказал Джейми сонным удовлетворенным голосом. Он все лежал на боку в кровати и наблюдал, как я одеваюсь.

— Что? — Я отвернулась от своего зеркальца и уставилась на него. — Кто?

— Полагаю, что я. Тебя разве громом не поразило в самом конце? — Он почти беззвучно рассмеялся, зашуршав простынями.

— А, ты снова разговаривал с Бри, — снисходительно произнесла я, снова поворачиваясь к зеркалу. — Эта фраза про скорость, а не про то, как выглядит смазка.

Я улыбнулась ему в зеркало, расчесывая спутанные волосы. Он расплел их, пока я умащивала его кремом, а после они всерьез распушились по понятным причинам. Если подумать, то это смутно напоминало эффект от электрического стула.

— Ну, я могу и побыстрее, — рассудительно заявил он, усевшись и запустив пальцы в собственную шевелюру. — Но не первым делом с утра. Бывают и похуже способы проснуться, так ведь?

— Да, гораздо хуже. — Из другой комнаты доносились звуки отхаркивания и плевков, а вслед за ними послышалось характерное журчание, и тот, кто использовал ночной горшок, явно был владельцем нешуточного мочевого пузыря. — Он говорил, сколько пробудет здесь?

Джейми покачал головой. Медленно поднявшись, он по-кошачьи потянулся, а затем в одной рубашке подобрался ко мне, чтобы обнять обеими руками. Я еще не разжигала огонь, и комната была прохладной, а его тело было приятно теплым. Он опустил подбородок мне на макушку, разглядывая наше совместное отражение.

— Мне нужно будет уехать, — мягко сказал он. — Возможно, завтра.

Я замерла с расческой в руке.

— Куда? К индейцам?

Он кивнул, глядя мне в глаза.

— Макдональд привез газеты, где напечатали письма губернатора Мартина с просьбой о помощи самым разным людям — Триону в Нью-Йорк, генералу Гейджу. Он теряет контроль над колонией, если он у