Изгнанники - Михаил Михеев

– Ну, с этим не поспоришь. Кстати, Соломин мне сообщил, что готов купить у нас еще как минимум три крейсера типа «Поморник» и дивизион эсминцев. Денег у него пока хватает.

– Имеется такая возможность?

– Да, сейчас несколько эскадр перевооружается на новые корабли, и «Поморники», которые у них имеются, пойдут или на модернизацию, или, опять же, в консервацию. То же и с эсминцами. Думаю, стоит поделиться.

– Хорошо, подготовьте документы – я подпишу. И отправьте нашему общему другу распоряжение поторопиться…

Громя огнем, сметая блеском стали,

Пойдут машины в яростный заход,

Когда суровый час войны настанет

И нас в атаку Родина пошлет…

Марш советских танкистов

Аэрокосмический истребитель, стремительная и изящная машина смерти, лихо прошел мимо орбитальной крепости и почти вертикально вошел в атмосферу точно на линии терминатора. Время подлета к цели составляло чуть более половины минуты, и перехватить нарушителя спокойствия было крайне затруднительно. Именно поэтому атака из крутого пикирования является для таких машин наиболее распространенным приемом при нанесении точечного удара по целям на планете. Сейчас целью истребителя была загородная резиденция диктатора Нового Амстердама, расположенная в глухом лесу, вдали от населенных пунктов.

Сопровождаемый яростными матюгами операторов ПВО, истребитель на головокружительной скорости прошел до самой земли, а потом резко замедлил ход. Ускорения при этом были такими, что пилоту полагалось, как минимум, потерять сознание, однако противоперегрузочная система отлично справилась со своей задачей, обеспечив пилоту абсолютный комфорт. Так, легкая продольная раскачка при смене курса, не более.

Перейдя в горизонтальный полет, истребитель скользнул над рекой, в точности повторяя все изгибы прихотливо петляющего русла, а потом сделал горку, перемахнув через высокий берег, и завис в рискованных полутора метрах от поверхности планеты, после чего с достоинством и неторопливой элегантностью его стреловидное тело опустилось на посадочные опоры. Еще пара минут неприятного потрескивания, которым всегда сопровождалось принудительное охлаждение корпуса, и блистер пилотской кабины плавно скользнул назад, а сам пилот привычно съехал по теплой обшивке, не пытаясь ставить ноги на ступени автоматически откинувшегося трапа. Верный признак человека, который освоил истребитель относительно недавно, но успел уже полетать – ни новички, ни ветераны так не делают. Те и другие пользуются трапом, просто одни потому, что осторожничают с непривычки, а другие не хотят случайно повредить ноги. Впрочем, на посадку так ни те ни другие тоже не заходят. По аналогичным причинам, кстати.

Сняв с головы гермошлем, пилот ловко забросил его в кабину и с наслаждением тряхнул головой, заставив длинные, намного более длинные, чем предусмотрено уставом, блестящие волосы, до того собранные в узел на затылке, разлететься веером, на мгновение окружив голову темным, как вороново крыло, нимбом. После этого он, точнее, она, решительным шагом направилась к дому, дверь которого уже отворилась, открыв миру заспанное женское лицо.

– Это кто там… Бьянка, ты?

– Я, я, твое высочество. А кого ты ожидала увидеть? Тридцать три японца?

– Но откуда?

– Прибыла из империи, с авианосцем. Ему еще полдня через систему тащиться, а я с капитаном договорилась, и он разрешил взять истребитель.

– Стоп. Тебе же еще сколько учиться? Три года или четыре? Год же только прошел…

– Ускоренный курс. Нас всех так вот гоняли. Инструкторы на маты изошли, зато летать научили. Один вообще сказал, что если бы их в свое время так дрючили, то они давно бы линкоры не строили – всех бы врагов истребителями разгоняли… Ай, да ладно тебе. Как вы тут?

– Ну, как, – улыбнулась Мэнола, погладив себя по начавшему округляться животу. – Живем, как видишь.

– Угу. Плодитесь и размножаетесь, – ехидно прокомментировала не страдающая избытком воспитания Бьянка. – Сколько уже?

– Седьмой месяц пошел. Врач говорит, мальчик будет.

– Ты молодец! Поздравляю! – Бьянка звонко чмокнула Мэнолу в щеку. – Где мужики?

– Спят еще. Они вчера допоздна пи… совещались. Теперь вот отсыпаются.

– Ты им хоть антидот приготовила?

– А как же – три порции.

– Стоп, а кто третий? Я понимаю, муж твой, адмирал наш, а третий кто?

– Андрей. Ну, помнишь, офицер связи, молодой такой.

– Поняла. А он-то что здесь делал?

– Да примазывается иногда, со своей узкоглазой. Это еще что, вон, на той неделе вообще всем штабом гуляли, нас в городе оставили и гуляли. Мальчишник им, видите ли, устроить захотелось… в тесной мужской компании. У Мещевича день рождения был, вот они и свалили. А то, говорят, пойдем в ресторан и полгорода разнесем.

– Ну, это на них похоже. Шашлык-то хоть остался?

– Для тебя найдем. Адмирал лично руку приложил, а он всегда если готовит, то много. Стоп, а как ты узнала, где мы?

– А то я не знаю, куда вы на выходные сваливаете.

– Ладно, пойду будить мужиков. Вот адмирал обрадуется…

– Сомневаюсь, – чуть слышно, под нос пробормотала Бьянка и уже громче добавила: – Не надо, пусть проспятся. Если уж их моя посадка не разбудила, то хорошо они вчера… посовещались.

Ну, тут она загнула, конечно, истребитель садился практически бесшумно, но Мэнола согласно кивнула:

– Это точно. Песни орали, сволочи… Ну, не орали, но на гитаре наяривали с чувством. Пока не пристыдила, что двум женщинам на сносях заснуть не дают, даже и на время не смотрели. Мужчины, что с них взять… Только анализы, и те плохие.

– Это точно. А что, Мэй тоже…

– Ага. Третий месяц уже пошел. Ну все, теперь у Андрея точно жизнь холостяцкая кончится. Они ведь по этому поводу и пи… заседали.

– Весело тут у вас. А что, они еще не…

– Не-а, – мотнула головой Мэнола. – Он все юлил что-то, а она вчера с утра ему так и сказала: или женишься, мол, или разбегаемся.

– И он, значит, как честный человек… Да, пропал парень.

Собеседницы понимающе посмотрели друг на друга и синхронно рассмеялись. Смех получился что надо, во всяком случае, на втором этаже открылось окно, и сонный голос Джораева пробубнил:

– Это что там происходит? Ни свет ни заря… Имейте совесть, женщины!

Окно захлопнулось. Девчонки снова прыснули, на сей раз тихонько, в кулачки.

– Как он у тебя?

– Ничего, цивилизуется помаленьку. Это ведь тяжело очень, из лейтенантов – и сразу в премьер-министры.

– Ничего, справится. Как они говорят – «я мужчина, я сильный, я выдержу».