Ацтек. Том 1. Гроза надвигается - Гэри Дженнингс

Зато представлялось совершенно неизбежным, что цью, обнаружив трупы жрецов и исчезновение из святилища священного пурпура, поднимут страшный шум. Непосредственных свидетелей ограбления пещеры мы устранили, но, скорее всего, их соплеменники видели, как мы приближались к священной горе или отплывали от нее. Так что рано или поздно и бишосу Коси Йюела, и Чтимый Глашатай Ауицотль узнают о том, что случилось. Ясно, что цью могут приписать этот разбой лишь отряду мародеров из Мешико. Владыка сапотеков, заподозрив неладное, обратится к Ауицотлю, но тот заявит (совершенно искренне), что никаких воинов к морскому побережью не посылал. Я был готов поручиться, что в результате возникнет такая путаница, что никто и никогда не свяжет разбойничавшую на побережье шайку дезертиров с мирными торговцами, а стало быть, до меня наверняка не доберутся.

Сначала я собирался из Пиджиджиа повести свой отряд через перевал в страну чиапа, однако пурпура было столько, что я решил, что моим носильщикам не стоит таскаться по горам с объемистыми тюками. Поэтому я отправился в Чиапан один, велев своим людям двигаться вперед не торопясь. Мы договорились встретиться на безлюдных пустошах перешейка Теуантепека, и я напоследок посоветовал своим товарищам избегать селений и, по возможности, встреч с другими путешественниками. Караван, состоящий из одних носильщиков, с товарами, но без купца, неизбежно привлек бы к себе внимание, а лишние расспросы нам были ни к чему. Поэтому, отойдя подальше от Пиджиджиа, семеро ветеранов двинулись по равнинам Шоконочко на запад, тогда как я, поднявшись в горы, направился на север.

Перевалив через кряж, я спустился в убогий, хотя и считавшийся столицей город Чиапан и пошел прямиком к мастеру Ксибалбе. Он очень обрадовался мне и радостно воскликнул:

– Ага! Я так и знал, что ты здесь еще объявишься, а потому специально собрал побольше кварца и изготовил уйму зажигательных кристаллов.

– Кристаллы действительно идут нарасхват, – сказал я ему. – Прибыль я получаю немалую, поэтому на сей раз уж непременно заплачу тебе настоящую цену – и за материал, и за работу!

Когда моя торба наполнилась завернутыми в хлопок кристаллами, оказалось, что груз у меня на плечах почти не уступает по весу тому, что тащили мои носильщики. Однако я не стал задерживаться в Чиапане, чтобы отдохнуть и набраться сил, потому что остановиться в этом городе мог только в доме семьи Макобу, где мне пришлось бы отбиваться от заигрываний двух кузин, а это выглядело бы неучтиво со стороны гостя. Поэтому я заплатил мастеру Ксибалбе золотым порошком и немедля продолжил путь.

Несколько дней спустя после недолгих поисков вдалеке от населенных пунктов и оживленных дорог я вышел в условленное место, где возле костра и кучи обглоданных костей броненосцев, игуан и прочих съедобных тварей дожидались меня спутники. Там же мы и заночевали, а я в тот вечер впервые с момента нашего расставания смог наконец подкрепиться горячим: специально для меня зажарили жирного фазана.

Проходя через восточные предместья Теуантепека, мы видели следы разрушений, совершенных взбунтовавшимися мешикатль, хотя большинство пострадавших от пожаров участков уже застроили заново. Можно сказать, что городу эта история пошла только на пользу: на месте убогого пригорода с жалкими лачугами, одна из которых сыграла такую роль в моей жизни, вырос квартал добротных красивых домов.

Однако, миновав центр и приблизившись к западной окраине, мы увидели, что дотуда орава мародеров не добралась. Знакомый постоялый двор оказался на месте – в целости и сохранности. Оставив своих людей во дворе, я вошел внутрь и крикнул:

– Эй, хозяйка! Найдется у тебя комната для усталого почтека и его спутников?

Бью Рибе вышла на зов. Она была цела и невредима и выглядела, как всегда, прекрасно, но вот слова ее прозвучали неприветливо:

– Нынче в здешних краях не больно-то привечают мешикатль.

– Но конечно же, – промолвил я, все еще пытаясь придать разговору сердечность, – Ждущая Луна сделает исключение для своего названого брата, Темной Тучи. По просьбе Цьяньи я проделал такой далекий путь, чтобы узнать, все ли с тобой в порядке. Я рад видеть, что ты цела.

– Цела, – эхом повторила она. – И рада, что ты рад, потому как появление здесь этих буйных мешикатль твоих рук дело. Всем известно, что война разгорелась из-за пурпурной краски, которую ты пытался силой отнять у цью.

Я не мог не признать, что это правда.

– Но не станешь же ты винить меня за...

– Да уж, я и сама во многом виновата, – с горечью заявила Бью. – Кабы знать все заранее, да мы бы тебя вообще на порог не пустили! – Потом порыв злобы пошел на убыль, и она упавшим голосом продолжила: – Да ладно, что теперь толку жаловаться? Разумеется, ты можешь занять комнату и разместить там своих носильщиков. Слуги о вас позаботятся.

И с этими словами Бью Рибе развернулась и ушла. Я подумал, что она не только не рада нашей встрече, но даже не проявила из приличия родственного радушия. Так или иначе, но слуги действительно занялись размещением и устройством носильщиков и товаров, а мне подали еду. Когда я уже пообедал и курил покуитль, Бью проходила через трапезную. Намерения задерживаться возле меня у нее явно не было, но я взял девушку за запястье и остановил, заметив:

– Послушай, Бью, я прекрасно знаю, что ты недолюбливаешь меня, а если недавние осложнения с мешикатль усугубили эту неприязнь...

Она перебила меня, надменно изогнув похожие на крылья брови:

– Недолюбливаю? Испытываю неприязнь? Все это чувства. С какой стати я должна питать хоть какие-то чувства к мужу своей сестры?

– Ладно, – с досадой проворчал я, – дело твое: можешь ко мне вообще никак не относиться. Но разве ты не хочешь передать через меня весточку Цьянье?

– Ну что ж, передай ей, что меня изнасиловал ваш солдат.

Ошарашенный, я выпустил ее запястье, пытаясь найти нужные слова, но Бью Рибе рассмеялась и продолжила:

– О, только не надо меня жалеть! Я думаю, что по-прежнему могу претендовать на девственность, ибо он оказался исключительно неумелым. Своей попыткой унизить меня он лишний раз подтвердил укоренившееся мнение о наглости высокомерных мешикатль.

Совладав наконец с потрясением, я требовательно спросил:

– Как его звали? Я позабочусь о том, чтобы мерзавца казнили.

– Ты думаешь, он представился? – Бью снова рассмеялась. – Полагаю, то был не рядовой солдат, хотя не разбираюсь в ваших знаках различия, а в комнате было темно. Только представь: для этого действа он заставил меня облачиться особым образом. Мне пришлось вымазать лицо сажей и надеть черные затхлые одеяния, в каких ходят служительницы храмов.

– Что? – изумился я.

– Он не вдавался особо в объяснения, но я поняла, что обычной женщине, даже девственнице, его в полной мере не возбудить. Видишь ли, этому мешикатль необходимо воображать, будто он совершает святотатство.

– В жизни не слышал ни о чем подобном...