Ацтек. Том 1. Гроза надвигается - Гэри Дженнингс

– Только не пытайся выгораживать своего земляка. И нет нужды мне сочувствовать, потому что в насильники – в нормальные насильники! – этот солдат никак не годился. Его тепули, если это вообще можно назвать тепули, представлял собой какой-то кривой прыщавый обрубок. А когда он пытался войти в меня...

– Пожалуйста, Бью, – взмолился я, – не надо! Тебе наверняка неприятно об этом вспоминать.

– Чего уж теперь, – сказала она холодно и как-то совершенно отстраненно. – Только представь, все считают меня жертвой насильника, а этот мерзавец даже не смог меня как следует изнасиловать. Его искалеченный тепули входил в меня одной только своей головкой или... не знаю уж, как вы это называете. Короче говоря, он проникал совсем неглубоко и никак, несмотря на все старания этого урода, не оставался внутри. Так что в конце концов семя этого мерзавца пролилось мне на ногу. Уж не знаю, можно ли лишиться девственности только частично, но думаю, что я все еще могу считаться девушкой. Очень надеюсь, что этот урод чувствовал себя еще более пристыженным и униженным, чем я. Он даже не мог смотреть мне в глаза, пока я раздевалась. Кстати, эти вонючие тряпки прислужницы жрецов он забрал и унес с собой.

– Знаешь, это как-то совершенно не похоже на... – беспомощно начал я.

– На мужественного, властного и сурового воина мешикатль? На настоящего мужчину вроде Цаа Найацу? – Она перешла на шепот: – Скажи мне откровенно, Цаа, смог ли ты хоть раз по-настоящему удовлетворить мою младшую сестренку?

– Пожалуйста, Бью, прекрати. Это неприлично.

– Джай цйаба! – выругалась она. – Что может быть неприличным для обесчещенной женщины? Если ты не хочешь ответить словами, то, может, покажешь? Докажи мне, что ты настоящий мужчина... О, не красней и не отворачивайся. Вспомни, я ведь уже видела, как ты проделывал это с матерью, но она так и не сказала нам тогда, хорошо ей было или нет. Впрочем, я не прочь выяснить это на личном опыте. Идем в мою комнату. Чего тебе стесняться, мною ведь уже пользовались? Правда, как-то не совсем по-настоящему, но...

Я решительно сменил тему:

– Я обещал Цьянье в случае чего забрать тебя в Теночтитлан. Дом у нас большой, комнат много. Так что, Бью, если тебе здесь плохо, то предлагаю перебраться к нам!

– Только этого мне не хватало! – отрезала она. – Жить под твоей крышей? Нет уж, уволь, я не собираюсь превращаться в приживалку!

Тут я не выдержал и громко заявил:

– Вот что, дорогая, с меня хватит. Я, со своей стороны, сделал все, что мог: уговаривал тебя, убеждал, предлагал помощь, сочувствие и братскую любовь. Я предложил тебе хороший дом в другом городе, где ты можешь высоко держать голову и забыть прошлое, но в ответ получил лишь колкости и злобные насмешки. Так вот, женщина: утром я уйду, а ты уж сама решай – один или с тобой.

Разумеется, Бью Рибе осталась.

Поскольку формально я считался странствующим купцом, правила приличия требовали, чтобы, посетив столицу сапотеков Цаачилу, я снова нанес визит вежливости бишосу Бен Цаа. Он принял меня, и я рассказал ему вымышленную историю: якобы до последнего времени я скитался по диким землям страны Чиапа и о событиях, происходящих в цивилизованном мире, узнал совсем недавно. Кроме того, я добавил:

– Конечно, владыка Коси Йюела догадался, что Ауицотль привел своих воинов в Уаксьякак по моему наущению. Поэтому я считаю своим долгом принести извинения...

Он небрежно отмахнулся:

– Не так уж важно, какие интриги стояли за этим походом. Главное то, что ваш Чтимый Глашатай явился с добрыми намерениями, дав нам надежду на то, что застарелая вражда между нашими народами наконец стихнет. Да и против дани, выплачиваемой пурпурной краской, я ничего не имею.

– Так-то оно так, – сказал я, – но ведь воины Ауицотля повели себя в Теуантепеке предосудительным образом, поэтому я как мешикатль обязан извиниться.

– Я совершенно не виню в случившемся Ауицотля. Я не слишком виню даже его солдат. – Должно быть, на моем лице отразилось удивление, ибо он пояснил: – Ваш Чтимый Глашатай быстро принял все необходимые меры, чтобы пресечь беспорядки: приказал удушить самых отъявленных преступников и умиротворил остальных обещаниями, которые, я не сомневаюсь, впоследствии выполнил. Кроме того, он не скупясь возместил причиненный его людьми урон. Не окажись его действия столь быстрыми и решительными, между нами, наверное, началась бы война. Нет, Ауицотль человек честный, порядочный и разумный.

Впервые на моей памяти о капризном, раздражительном и суровом Ауицотле – Водяном Чудовище – говорили как о человеке миролюбивом и справедливом.

Коси Йюела продолжил:

– Вся беда в другом мешикатль, в его молодом племяннике. Пока мы с Ауицотлем совещались, отряд воинов Мешико оставался под его командованием, и именно тогда-то и произошла заварушка. Этот молодой человек носит имя, к которому мы, Бен Цаа, испытываем застарелую ненависть. Его зовут Мотекусома. Думаю, племянник воспринял союз Ауицотля с нами как проявление слабости. Полагаю, ему хотелось бы видеть народ Туч не союзниками, а своими подданными. Сильно подозреваю, что он специально поднял мятеж в надежде на то, что мы вцепимся друг другу в глотки. Если Ауицотль прислушивается к твоим советам, молодой путешественник, то шепни как-нибудь ему словечко насчет слишком ретивого племянника. Предупреди Чтимого Глашатая, что если этот новоявленный Мотекусома сохранит при его дворе хоть сколько-нибудь влиятельное положение, то он может однажды испортить все то хорошее, чего удалось добиться его дяде.

* * *

На ближних подступах к Теночтитлану, когда перед нами из марева сумерек уже выступила белая громада города, я велел своим людям по двое-по трое идти вперед, а сам вступил в столицу под покровом темноты. Улицы освещали лишь факелы и фонари. В их неровном, дрожащем свете я разглядел, что дом мой достроен и выглядит впечатляюще, но всех деталей наружного убранства в темноте рассмотреть не смог. Поскольку дом стоял на сваях высотой примерно в мой рост, мне пришлось подняться к входной двери по ступенькам. Меня встретила незнакомая женщина средних лет. Я догадался, что это новая рабыня.

Она сказала, что ее зовут Теоксиуитль, что значит Бирюза, и пояснила:

– Когда прибыли носильщики с грузом, госпожа удалилась наверх, чтобы ты мог без помех поговорить со своими людьми. Она будет ждать тебя, господин, в своих покоях.

И служанка провела меня в комнату на первом этаже, где семеро моих спутников жадно уплетали поспешно вынутое для них холодное мясо. Мне тоже подали ужин, и, после того как все утолили голод, товарищи помогли мне сдвинуть фальшивую стену и спрятать тюки с пурпуром в тайнике. Потом я рассчитался с воинами, причем заплатил гораздо больше, чем обещал, ибо они прекрасно справились со своей задачей. Ветераны, уходя, поцеловали землю, но перед этим взяли с меня клятву, что, если мне придет в голову еще какая-нибудь подобная затея, я обязательно призову их семерых и не стану обращаться за помощью ни к кому другому. Немолодые, но полные сил бойцы отнюдь не стремились к покою и отдыху: приключения, да еще и сопряженные с выгодой, манили их куда больше.