Прощание с Византией - Алексей Величко

Совокупно эти обстоятельства привели к тому, что дело унии рассыпалось буквально на глазах. Постоянное наращивание объема обязательств, безумные гарантии, которые требовала Апостольская кафедра от деморализованных турецкими нападениями византийцев, отсутствие реальной военной помощи от Запада и, в лучшем случае, индифферентная позиция клира Восточной церкви к союзу с Римом – все это превращало в пыль любые униальные начинания Византийских императоров.

Это было тем более печально, что никакой альтернативы в получении помощи против османов у Византии не было, в чем император Иоанн VIII Палеолог открыто признался в доверительном разговоре с восточными епископами во Флоренции. «Не я первым начал вести эти переговоры, но вспомните, что отец мой, покойный император, послал блаженнейшего Иоанна в Италию, чтобы начать столь великое дело. Вы все хорошо знаете моего отца, и его исключительный ум, и его деяния. Он не только был лучшим из философов, но также и тончайшим толкователем догматов Церкви. Его собеседником и союзником был патриарх Евфимий, поистине исполненный добродетелями муж, точнейший в богословии. И столь великие и выдающие мужи не просто думали об этом деле единения, но начали его и стремились его завершить. Но время было неподходящим. Они оставили дело соединения Церквей нам в наследство, и мы все наши силы употребили на это дело. С этим сознанием я и патриарх всех вас собрали; и мы вместе прибыли сюда. Но вот время идет, а мы еще ничего не сделали. Не забывайте о нашем общем доме, что он в великой опасности, в кольце нечестия, а если чтото произойдет, то, думаю, страшнее этого трудно себе чтолибо представить. Утверждаю, что гонения будут гораздо худшими, чем при Диоклетиане или Максимилиане. Поэтому оставим наши прения и споры, найдем какоенибудь средство, как осуществить соединение Церквей, и этим удовольствуемся»[996]. Едва ли царь был услышан…

Мероприятие, могущее стать спасительным не только для Церкви, но и самой христианской цивилизации – османы очень боялись соединения военных сил Византии и Запада, – все более и более теряло в цене в глазах греков и латинян. Даже самые крайние униаты из византийцев не допускали мысли о возможности подчинения папе, тем более без соборного обсуждения догматических и обрядовых вопросов. И уже потому средний византиец изначально не доверял Собору, который потенциально мог сохранить за ним лишь часть богослужебной практики и традиций[997]. Конечно, при таких условиях никакая уния не имела шансов реализоваться, несмотря на титанические усилия Византийских василевсов.

«Императоры, вступившие на путь унии, могли утешать себя старой доктриной императораантилатинянина Феодора II Ласкариса о том, что Римский царь есть государь всех христиан и возвышается над спорящими архиереями как верховный арбитр. В действительности же уния означала союз с папой, который ставил себя выше всех царей. Это было ударом не только по ортодоксии, но и по имперской идее. Папы притязали на ту самую роль верховного арбитра, которую усвоили Византийские императоры. Флорентийская уния все же имела характер не безоговорочной капитуляции греков, но компромисса, иногда достаточно размытого. Униаты во главе с императорами сохраняли призрак независимости и призрачную надежду, что все еще можно будет обратить в свою пользу. 1453 год покончил с этими призраками, сделав призрачной саму унию»[998].

Один из шести сыновей императора св. Мануила II Иоанн VIII Палеолог родился 21 июля 1391 г. и уже с ранних лет помогал отцу в управлении государством. Изящный и прекрасно образованный, красивый мужчина крепкого телосложения, одетый по европейской моде, он производил приятное впечатление на всех, кто сталкивался с ним.

В 1411 г. Иоанн VIII Палеолог женился первым браком на Московской княжне Анне (1393—1417), дочери Великого князя Василия Дмитриевича (1389—1425). Но в 1418 г. чума забрала жизнь Руссковизантийской царицы, и Иоанну VIII пришлось срочно искать новую супругу. Через некоторое время император предложил сыну в качестве новой супруги Софью Монферратскую (1399—1434), предком которой являлся Феодор Палеолог, сын императора Андроника II, которому когдато досталось по наследству от матери это итальянское княжество.

В ноябре 1420 г. невеста прибыла в Константинополь, а 19 января 1421 г. состоялось торжественное венчание молодых в Храме Святой Софии. Несмотря на бедность казны, император св. Мануил II сделал все, чтобы свадьба сына была похожа на царскую. Одновременно с этим Иоанн VIII был венчан на царство как соправитель императораотца. Таким способом св. Мануил II Палеолог недвусмысленно показал, кого он хотел бы видеть своим преемником[999].

К сожалению, этот брак, заключенный скорее для достижения политических целей, чем удовлетворения человеческих потребностей царственного сына, оказался несчастным. Все отмечали, что новая жена Иоанна VIII была не очень хороша собой. Сзади она поражала всех изяществом рук и хрупкостью плечей, тонкостью стана и длинными рыжими волосами, вьющимися до пола. Но спереди открывался уродливый нос, нависший лоб и безобразная челюсть. Как о ней говорили: «Сзади – Пасха, спереди – Великий Пост».

Царь с первого взгляда невзлюбил молодую жену и после свадьбы тут же отдал распоряжение, чтобы Софью отселили в отдельные комнаты дворца. Там, в полном одиночестве, она коротала свои дни, пока муж развлекался в обществе красивых и доступных женщин. Замужество, более похожее на заключение в золотой клетке, мало удовлетворяло молодую и несчастную женщину, благородство души которой и личное благочестие вполне компенсировали неприглядную внешность. Однако никакой альтернативы, равно как и перспективы, у нее не было.

Когда умер ее тесть император св. Мануил II, царица решилась бежать из Константинополя. Она тайно договорилась с генуэзскими моряками, пообещавшими безвозмездно предоставить ей судно для этих целей. Об этом узнали константинопольцы и, не поняв, в чем дело, в ярости едва не взяли штурмом Галату, полагая, будто их законную государыню пытаются украсть. Этот эпизод наглядно свидетельствует, каким авторитетом в народе пользовалась латинская царица. С большим трудом император Иоанн VIII Палеолог успокоил подданных и дал жене спокойно отплыть на родину. Там она приняла монашеский постриг и окончила свои дни в монастыре в 1434 г.[1000]

Но, конечно, Иоанн VIII Палеолог мечтал о сыне и наследнике престола. Кроме того, в понимании византийского общества царю не пристало долго ходить холостым. А потому начались спешные поиски новой невесты. Выбор на этот раз пал на царевну Марию (1427—1439), дочь Трапезундского императора Алексея IV (1417—1447). Трапезундские девушки вообще славились красотой, а Мария была особенно хороша собой. Нельзя было забывать и о близости интересов императорского дома Палеологов и Великих Комнинов, царствующих в Трапезундской империи. В августе 1427 г. Мария Комнин прибыла в Константинополь, а в сентябре была торжественно отпразднована свадьба и коронация молодой императрицы.