«Искусство и сама жизнь»: Избранные письма - Винсент Ван Гог

чувству, вынужден глубоко страдать, прежде всего из-за непонимания окружающих, но также потому, что наше вдохновение часто оказывается недостаточным, либо оттого, что работать становится невозможно в силу обстоятельств. Надо, чтобы человек мог делать одновременно две вещи, а лучше – еще больше.

Кроме того, временами для нас совсем не так ясно, что искусство – нечто святое и прекрасное.

В любом случае подумай хорошенько о том, не лучше ли сказать так: человек остро чувствует искусство и хочет им заниматься, потому что с этим умением он родился, и теперь иначе не может, и просто следует своей природе, – а не утверждать, что он делает это ради благой цели.

Ведь в книге «В поисках счастья» так и написано: зло заложено в нашей природе, а природу нашу создали не мы.

Мне очень нравится в современных писателях то, что они не такие моралисты, как писатели прежних времен.

А многим это кажется чрезмерным, их шокируют, например, слова: «Порок и добродетель – такие же химические продукты, как сахар и медный купорос».

Арль

21 февраля 1888 – 3 мая 1889

Винсент отправляется на юг Франции, в Арль, который видится ему неким подобием Японии. Там он сперва живет один, сведя дружбу с несколькими местными жителями, в частности с почтальоном Руленом и его супругой. Но вскоре его вновь посещает мысль об «артистическом братстве», и в качестве компаньона он приглашает к себе парижского знакомого Поля Гогена, снимает и обустраивает для их маленькой «коммуны» небольшой дом. Первоначально их сотрудничество оказывается вполне продуктивным, но в конце накопившиеся радикальные противоречия приводят к противостоянию, спровоцировавшему, вероятно, знаменитый ментальный кризис. После возвращения из больницы дальнейшее пребывание Винсента в Арле осложняется напряженными отношениями с местными жителями.

К этому периоду, помимо серии с подсолнухами, относится целый ряд автопортретов, портретов и пейзажей, в которых нашли воплощение, в частности, поиски художника в области выразительности цвета.

Тем временем в жизни Тео происходят значительные изменения: еще в 1888 году он делает предложение Йоханне Бонгер и в апреле 1889-го женится на ней.

577. Br. 1990: 579, CL: 463. Тео Ван Гогу. Арль, вторник, 21 февраля 1888

Дорогой Тео,

во время поездки я думал о тебе не меньше, чем о новых краях, представавших передо мной.

Я говорил себе, что, может быть, когда-нибудь ты станешь часто приезжать сюда. Мне кажется, в Париже работать почти невозможно, если нет убежища, где ты восстанавливаешь силы, вновь обретаешь спокойствие и уверенность в себе. Без этого человек непременно тупеет.

Для начала скажу, что везде лежит слой снега почти в 60 сантиметров и снегопад все еще продолжается.

Арль, по-моему, ничуть не больше Бреды или Монса.

Незадолго до Тараскона я видел великолепный пейзаж: причудливое скопление громадных желтых скал самого внушительного вида.

В ложбинах между скалами растут рядами небольшие круглые деревья с оливково-зеленой или темно-зеленой листвой – вероятно, лимонные.

Но здесь, в Арле, местность выглядит плоской.

Я видел превосходные участки с красной почвой, засаженные виноградниками, и позади них – горы тончайшего лилового оттенка. И заснеженную местность с белыми горными вершинами на фоне сверкающего, как снег, неба – совсем как зимние пейзажи японцев.

Вот мой адрес:

Ресторан Карреля

30, улица Кавалери

Арль

Я лишь немного прошелся по городу, так как вчера вечером был почти без сил.

Скоро напишу тебе – антиквар, чью лавку на этой же улице я посетил вчера, говорит, что знает о Монтичелли.

Жму руку тебе и приятелям.

Твой Винсент

578. Br. 1990: 580, CL: 464. Тео Ван Гогу. Арль, пятница, 24 февраля 1888, или около этой даты

Дорогой Тео,

спасибо за твое сердечное письмо и за купюру в 50 франков.

Пока жизнь здесь не кажется мне столь плодотворной, как я надеялся, разве что я выполнил три этюда, чего за эти дни, вероятно, не сделал бы в Париже.

Рад, что из Голландии поступают более или менее утешительные известия. Касательно Рейда меня не слишком удивляет, что он расстроился (хотя и напрасно) из-за того, что я опередил его с приездом на Юг. Сказать, что знакомство с ним вовсе не принесло нам пользы, было бы несправедливо, так как: 1) он подарил нам прекрасную картину (заметим в скобках, что мы хотели ее купить); 2) Рейд заставил картины Монтичелли подняться в цене, а поскольку у нас их 5, следовательно, и они вырастут в цене; 3) в первые месяцы он был славным и приятным в общении товарищем.

Теперь мы хотим привлечь его к участию в деле более серьезном, чем предприятие с Монтичелли, а он прикидывается, что не очень-то в этом разбирается.

Мне кажется, чтобы еще более четко заявить о своем праве на территорию импрессионистов – развеяв любые сомнения в нашей недобросовестности по отношению к Рейду, – мы могли бы позволить ему поступать по своему усмотрению с марсельскими Монтичелли. Подчеркивая, что покойные художники лишь косвенно интересуют нас в смысле денег.

Если ты согласен с этим, то можешь, в конце концов, сказать ему и от моего имени, что, если он намерен приехать в Марсель для покупки Монтичелли, ему нечего бояться нас, но мы имеем право осведомиться о его намерениях, так как проникли на эту территорию раньше его.

Что до импрессионистов, мне кажется, будет справедливо, если они появятся в Англии при твоем посредничестве, а то и напрямую через тебя. Если же Рейд опередит нас, мы удостоверимся в его недобросовестном поведении, тем более что предоставили ему свободу в отношении марсельских Монтичелли.

Ты окажешь несомненную услугу нашему другу Конингу, если позволишь ему остаться с тобой, – визит к Риве должен послужить доказательством, что дурные советы давали ему отнюдь не мы.

Если же ты захочешь взять его к себе, по-моему, это будет выходом для него. Нужно лишь как следует объясниться с его отцом, чтобы на тебя не легла ответственность, пусть и косвенная.

Если увидишь Бернара, скажи ему, что пока мне приходится платить больше, чем в Понт-Авене, но я думаю, что проживание в меблированных комнатах, среди людей среднего достатка, позволит сэкономить, что я и стараюсь делать, и как только все проверю, напишу ему, каковы, по моему мнению, средние траты.

Порой мне кажется, будто моя кровь готова опять пуститься по жилам, чего не было в последнее время в Париже; это становилось невыносимым.

Приходится добывать краски и холсты либо у бакалейщика, либо у книготорговца, у которых нет ничего стоящего. Нужно непременно отправиться в Марсель и посмотреть, как обстоят дела там. Я надеялся найти красивую синюю краску и, в общем, не оставил надежды, так как в Марселе можно купить исходные материалы из первых рук. Хотелось бы иметь возможность получить синий, как у Зима, не настолько изменчивый, как другие цвета; что ж, посмотрим.

Не тревожься и пожми руку приятелям за меня.

Твой Винсент

Вот мои этюды: старая арлезианка, заснеженная местность, вид тротуара с лавкой мясника. Здешние женщины прекрасны, и это не анекдот, а вот арльский музей ужасен, это какой-то анекдот, он достоин Тараскона; есть и музей древностей, они как раз подлинные.

582. Br. 1990: 584, CL: 466. Тео Ван Гогу. Арль, пятница, 2 марта 1888, или около этой даты

Дорогой Тео,

был очень рад получить твое письмо, черновик письма к Терстеху и купюру в 50 фр.

Набросок письма к Терстеху – превосходен, надеюсь, ты не слишком его испортишь, переписывая начисто.

Как мне кажется, письмо к Терстеху дополняет мое собственное – сам я пожалел о том, в каком виде его отправил. Ты заметишь, что идея побудить Терстеха представить импрессионистов в Англии пришла мне в голову, когда я уже взялся за письмо, и лишь скомканно упоминалась в постскриптуме. В своем же письме ты развиваешь эту идею. Поймет ли он? Еще бы, ведь это касается его напрямую.

Я получил письмо от Гогена: он пишет, что проболел две недели, провалявшись в постели. Что он без денег, так как пришлось уплатить неотложные долги. Что он хочет знать, продал ли ты что-нибудь для него, но не пишет тебе из боязни тебя побеспокоить. Ему срочно нужно хоть что-то заработать, и потому он готов еще больше скинуть цены на свои картины.

А я, со своей стороны, могу лишь написать Расселлу, что и сделаю сегодня.

Мы уже пытались уговорить Терстеха купить одну-две картины[212]. Но что делать, – должно быть, он в затруднительном положении. Посылаю тебе записку для него, на случай если ты свяжешься с ним, но если будут письма для меня, открывай