Без помощи вашей - Роман Евгеньевич Суржиков

дороге?.. Нет, это было раньше. Кажется, еще в Стагфорте. Она не помнила голоса, произнесшего имя, но могла восстановить в памяти прописные буквы. Имя было начертано на бумаге.

* * *

В подвале особняка имелся не только колодец, но и баня. Мира направилась прямиком туда, не заходя к себе. Первым делом она скинула туфли и чулки, а вторым — потребовала воды для омовения.

— Сейчас разогреем, миледи.

— Ни в коем случае! Несите ледяную прямо из колодца!

Мира залезла в кадку и взвизгнула от холода, но не выпрыгнула, а просидела в ледяной воде несколько минут, пока не начало теплеть. Выбралась, завернулась в простыню, расположилась на лежанке, наслаждаясь прохладой. Боль мигом утихла, на душе стало так радостно, что хотелось петь. Было чувство, словно она вернулась домой после долгого-долгого путешествия.

В столице прекрасно все… кроме погоды. Здесь друзья, интересные беседы, удивительные здания и машины. Здесь увлекательнейшая игра, в которой Мира даже слегка преуспела. Здесь человек, который заставляет ее сердце жарко биться. Но здесь, тьма сожри, слишком солнечно! Как можно существовать в такой духовке?!

Почему, позвольте узнать, Праматери не основали столицу в долине Первой Зимы? Ведь именно туда они явились, сойдя с Кристальных Гор! Там провели первую зимовку, в честь чего долина и получила название. А затем поразмыслили и отправились в путь — в Южный Путь, если быть точным. Проделали шестьсот миль на юг и основали столицу среди пекла. Что за странное решение! Не хочется критиковать Праматерей, но… это же было чистое сумасшествие!

Мира еще несколько раз ныряла в ледяную воду, а после отдыхала в сказочной прохладе. Когда она вышла из бани, уже стемнело. Дом погрузился в дремоту, огромная трапезная зала была сумрачна и гулка. Зала имела высоту трех этажей, Луна заглядывала в высоченные арочные окна. Двери комнат второго и третьего этажа выходили на балконы, опоясавшие трапезную. Прежде Мира занимала одну из этих комнат, но после бессонной ночи в ожидании убийц девушка уговорила графиню отдать ей спальню в башне. Там было тесно, и требовалось пройти дюжину лестничных пролетов, чтобы добраться туда. Ни то, ни другое не пугало Миру, а уединение и неприступность башни внушали покой.

Когда девушка миновала площадку третьего этажа, то услышала нечто, похожее на стон. Она всполошилась и замерла, прислушиваясь. Стон повторился — грудной и хриплый. Мира имела весьма скудный опыт в подобных делах, но все же поняла, что подобные звуки выражают отнюдь не боль.

Она вышла на балкон, чтобы расслышать получше. Стоны чередовались со вздохами, их источник располагался в спальне графини. Кто там был с леди Сибил? Несложно догадаться: во дворе Мира видела карету императорского конюшего Кларенса. Он тоже издавал звуки: едва слышно похрюкивал.

После встречи с подругой, пинты шоколада и ледяной бани настроение было опасно озорным. Мира строго одернула себя: леди не должна подслушивать! И стянула с ноги туфельку. Это подходит какой-нибудь нерадивой горничной, но не благородной девушке! Она скинула вторую туфельку и босиком на цыпочках двинулась вдоль балкона. Какой позор, какая гадость! Троюродная племянница владыки не может таким заниматься. Этого не может быть, поскольку этого не может быть никогда! Мира подкралась ко входу в спальню графини, присела на корточки, чтобы из трапезной на первом этаже ее не заметил какой-нибудь слуга. От собственной отчаянной порочности Мире захватывало дух. Она приложила ухо к доскам двери.

К немалому разочарованию, вздохи и стоны утихли. Двое, находившиеся в спальне, больше не миловались, а беседовали. Мира услышала воркующий голос Кларенса:

— …кошечка, зачем тебе он понадобился?

Графиня мурлыкнула пару слов и поцеловала альтера. Он шепнул что-то в ответ и сделал что-то, от чего Сибил сладострастно вздохнула. Но вместо того, чтобы продолжить ласки, Кларенс сказал:

— Поверь, моя сладкая, ни к чему тебе это. Не влазь в эти дебри, прошу.

— Это еще почему? — голос графини стал тверже.

— Собачье логово… — несколько слов выпало, — …скверно окончится.

Какой-то шорох и чмоканье. Он попытался ее поцеловать и, кажется, не слишком успешно. Снова шорох. Что они там делают?.. Подглядывать в замочную скважину — это еще во сто крат хуже, чем подслушивать! К счастью, в скважину с той стороны вставлен ключ, избавляя от соблазна.

— Поясни-ка мне, дорогой, о чем ты толкуешь, — голос графини.

— Ну, если ты хочешь напрямую… — голос альтера.

— Уж будь любезен, скажи напрямик!

— Ты заводишь опасные знакомства, вот я о чем.

— Неужели?

— Ну, сперва Генри Фарвей, этот старый пройдоха-царедворец. Видишь ли, первый советник считает Фарвея своим человеком. Если советник узнает, что ты пытаешься переманить его союзника, то начнет кусаться.

— Я не…

Снизу, из трапезной, донесся звук шагов. Мира прижалась к полу, прячась в тень от балюстрады.

— …всякую чушь! — девушка поймала лишь концовку фразы.

— Дело твое, дорогая. Фарвей — еще полбеды. Но потом тебя видят с Катрин Катрин. Две дамы пьют чай под утро после бала… Уже рассвет: те спят, эти разъехались по домам, парочки прячутся в укромных уголочках. Казалось бы, кто мог вас видеть? Так вот, поверь, кому надо — те увидели.

— И что с того? — фыркнула графиня.

Действительно, что с того?.. И кто вообще такая Катрин Катрин? Вместо ответа Кларенс продолжил мягким, но твердым тоном:

— А теперь ты просишь свести тебя с Уильямом Дейви. Генералом Уильямом Дейви, вторым полководцем Короны — для ясности. Те, кто следят за тобой, — а таких, уж поверь, немало, — какие выводы они должны сделать?

— Да мне плевать на них!

— А им на тебя — нет. Ты пытаешься снюхаться с императорскими собачками, вот что решат. И не с простыми, а самыми крупными и кусачими из собачек! Заводишь дружбу с людьми, к кому владыка прислушивается! Это многие заметят… и не одобрят.

— Все так делают, — Мира легко представила себе жест руки, каким графиня отмахнулась от слов альтера. Тот, однако, настаивал:

— Не сейчас, дорогая моя. Только не сейчас. Очнись — через месяц летние игры! Все знакомства при дворе давно поделены. Все собачки давно знают, чей корм едят.

— А я вот думала, они служат императору.

— Ага, служат — ему. И лижут пятки — тоже ему. Но вот погладить себя позволяют и другим. Фарвей спелся с герцогом Альмера. Катрин Катрин — альтесса Шиммерийского принца. Генерал Дейви пьет с младшим Ориджином. За каждой