Время жить - 2. Безжалостное небо - Мила и Виктор Тарнавские

шума. И сейчас звуки, которые он слышал, никак не ассоциировались с механизмами. Скорее, их могли издавать исполинские звери, настигающую добычу, утробно ворча и подвывая, и толкая друг друга боками, покрытыми чешуей.

Этот шум приближался, и все же он вздрогнул, когда в его поле зрения появились два танка пришельцев – точно такие же как тот, что взял их тогда на прицел. Причем они не катились вперед на гусеницах, а словно медленно плыли невысоко над землей.

Нет, про летающие танки им тоже рассказывали. Но смотрелись они донельзя странно.

Тем временем его руки, не дрогнув, выполняли то, чему их учили в последние несколько суток.

– Кен, ложись, – услышал он за спиной спокойный голос Млиско. – Сейчас он сам влезет в прицел.

Собеско, не рассуждая, плашмя рухнул на землю. Шар-рах!!!.. Прямо над его головой со страшным грохотом ударил выстрел, тело обдало жаром. Через секунду хлопнуло во второй раз – этот отстрелялся расчет Шанви-Эванг. А затем громыхнуло снова, да так, что земля вздрогнула. Они попали!

Сейчас следовало удирать со всех ног. Но Собеско все-таки задержался на пару мгновений, чтобы увидеть восхитительное зрелище. Вражеский танк чадил развороченным бортом. И пусть стрелял по нему напарник, он тоже принял участие в этой победе, сполна расплатившись за страх и унижение.

Однако второй танк даже не зацепило. Он почему-то не стрелял, но, опустившись на землю, разворачивался к нему с самыми враждебными намерениями.

Собеско буквально рыбкой влетел в амбразуру. Благо, после того как оттуда убрали пулемет с бронещитком, она стала достаточно широкой, чтобы пропустить его без помех.

Однако старый карнагонарский дот не показался ему надежным убежищем.

Командир мрачен и суров. Еще восемь… целых восемь его машин уничтожены или получили тяжелые повреждения, требующие капитального ремонта! Который, понятно, никто здесь организовывать не станет.

И что бы ни говорили в штабе о потере темпа наступления, он не намерен оставлять в тылу такого противника.

Оставлять безнаказанным.

– Выжгите эти гнезда, – отдает он команду.

Он рад тому, что в его голосе нет ни малейших эмоций.

Танк медленно надвигается прямо на них, грозно опустив сдвоенную пушку. Нижний ствол тонкий и длинный, верхний потолще, с раструбом, похожий на шланг огнемета.

А они совершенно безоружны.

Тяжелая стальная дверь бункера приоткрыта. Десяток крутых ступенек ведут вниз, в соединяющий доты второй линии узкий подземный ход.

– Всем вниз! – кричит Собеско. – Он сожжет нас! Вниз!

Старший лейтенант Моностиу стоит на вершине скалы и, шевеля губами, напряженно корябает в планшете. Азимут... Дальность... Упреждение... Внизу солдаты возятся с реактивной установкой.

Проклятый механизм! Как много нужно знать, чтобы не промахнуться из него по совсем крохотным отсюда коробочкам вражеских танков. Они не успели… просто не успели поймать их при проходе через заранее пристрелянные ориентиры.

Вспышки, далекие взрывы... Вдруг танки останавливаются... и поворачивают обратно. Снова что-то сверкает, и не поймешь, что за дальностью расстояния.

Покрытое пылью лицо старшего лейтенанта расплывается в хищной улыбке. Остановка – это именно то, что ему нужно. Солдаты расчета, выполнив все необходимое, скрываются в укрытии. Внизу рядом с установкой остается только сержант. Его рука на рычаге. Осталось только не пропустить момент, когда пришельцы возобновят движение.

Есть! Альдо Моностиу поднимает и резко опускает руку. Прямо у него над головой с воем и ревом проносятся снаряды. Пора скрываться и ему, он стоит на самой вершине – открытая всем ветрам мишень. Но старший лейтенант медлит и успевает увидеть, как сначала один, а потом и второй танк скрывается во вспышках попаданий.

В этом бою имперские танки использовали все свои защитные возможности. И встретить новую атаку им было уже просто нечем.

Старшему лейтенанту Альдо Моностиу будет суждено пережить этот бой. Контуженного и оглушенного, его откопают из-под груды щебня, и солдат, нашедших его, поразит радостная улыбка на лице потерявшего сознание офицера. Но это будет только через несколько часов.

Командир в бешенстве вскакивает с места.

Кто-то докладывает ему о прибытии на подмогу трех свежих девяток «Молний» с полным боезапасом. Как вовремя!

– Старший-один! – приказывает он дистанционщику. – Выметите начисто этот перешеек! Оставьте в резерве не более, чем по две ракеты на машину! Я требую, чтобы больше никто, никто не посмел выстрелить по нашим танкам!

И поле перед Тороканскими Воротами превращается в ад.

Адъютант помогает маршалу Моностиу подняться. На подземном командном пункте тускло горят немногие уцелевшие аварийные лампы, отбрасывая фантасмагорические тени. Командирский перископ заклинило, в визире – темнота. Свод прямо над головой пересекает широкая трещина, из которой сыплется песок. Вместо правого крыла – завал, похоронивший под собой связистов.

– Тока нет, связи нет, – докладывает генерал-квартирмейстер. Он без фуражки, из раны над левой бровью сочится кровь. – Аккумуляторный отсек, похоже, тоже поврежден.

И верно. Аварийные лампы начинают медленно гаснуть.

Оставшиеся в живых медленно спускаются вслед за маршалом по узкой винтовой лестнице. И оказываются в ангаре. Там рядами стоят танки. Новехонькие на вид машины с длинными стволами мощных орудий, пахнущие свежей краской и дизельным топливом. И с гранидскими скрещенными алебардами на башнях.

Последний Резерв. Рукотворная пещера глубоко под скалами, построенная незадолго до еще той войны под самым носом у картагонарцев и предназначенная для размещения целого танкового полка, задачей которого было нанесение удара во фланг и тыл прорвавшимся в Ворота вражеским войскам.

Тогда Последний Резерв не понадобился. А все же, оказалось, не зря строили! И время как бы снова отматывает назад двадцать лет. И танки те же – тяжелые «Зверобои», прославленные «охотники на крупного зверя», до сих пор не снятые с вооружения. И люди те же – среди танкистов заметны пожилые, прошедшие огонь и воду ветераны. И командир все тот же – тогда полковник, а ныне корпусной генерал Винру, старый товарищ. Вот он и он сам. В комбинезоне, в шлемофоне, руки уже, как всегда, вымазаны смазкой...

Генерал встретил маршала у крайнего в первом ряду танка. Отдал честь, отрапортовал – повреждений нет, люди к бою готовы, техника тоже. Маршал кивнул ему, произнес все необходимые слова, но думал он совсем о другом.

Сегодня он только посылал в бой. Артиллеристов, моряков, летчиков, истребителей, сына… Но закончить дело должен он сам.

Маршал поднял голову.

– Кто командир танка?

Отозвался рослый сержант лет двадцати пяти. Перед высоким начальством он робел и безропотно отдал шлемофон. Он даже не проронил ни слова, оторопело смотря, как