По закону подлости - Марина Серова

Я едва удержалась, чтобы не вбить их в стену за такой черный юмор. И так душа не на месте, словно ее пометила стая бешеных котов, а костяшкам еще и поюморить захотелось!

Кое-как справившись с нервами и мимикой, я поставила вопрос ребром, и на этот раз мои маленькие гаденыши меня не подвели.

Они выдали мне то, что я никак не хотела бы от них услышать, но, честно говоря, надеялась: 29+4+19 — «Вы осознаете, что вам остается только один выход, но он слишком рискованный».

Хорошо им лежать постоянно в уютном и теплом замшевом мешочке и время от времени разрождаться каким-нибудь афоризмом, а ты тут хватай голову в руки и соображай, на что они намекают!

Я сгребла косточки в мешочек и осмотрелась еще раз в своих новых апартаментах.

«Мой дом» — если пользоваться терминологией гадальных костей и воровской фени, тут они говорили на одном языке, — состоял из комнаты площадью примерно метров в двадцать или не намного больше.

Комната была вытянута, и по обеим сторонам ее стояли четыре панцирные койки, накрытые потертыми синими одеялами. Над нижними койками — еще четыре. Итого восемь мест на четыре человека.

Жить можно, да только вот как?

Я взглянула на свои наручные часы, они показали половину первого. Следовательно, я находилась в СИЗО полчаса, и мне здесь уже надоело.

Решив долго не огорчаться, я познакомилась со своими соседками и, слегка переговорив с ними, снова вернулась на кровать.

Мои соседки представляли собой два разных типа арестованных.

Себя я относила, разумеется, к третьему типу, самому нестандартному и не от мира сего — полусвободному.

Первая девчонка, которая, единственная из остальных, мне сразу понравилась, была блондинкой и попала сюда за гнусное хулиганство, о чем она мне и поведала, едва я начала с ней разговаривать.

Ее звали Ольгой, ей было двадцать два года, и весь последний год она тусовалась среди байкеров.

Эта спортивно-разгильдяйская жизнь наложила на Олю свои отпечатки в виде маленьких татуировок на плечах и больших металлических перстней на пальцах и шипованных браслетов на запястьях рук.

Браслеты, правда, я знала только по описанию — их у Ольги забрали как колющие предметы и обещали выдать только по освобождении.

Одежда Ольги тоже была под стать байкерскому имиджу: короткие кожаные штанишки и такая же куртка на заклепках.

Прошлой ночью, катаясь с приятелями по окраине города, они встретили одинокого, здорово подвыпившего милиционера, и так как им показалось, что он слишком грубо с ними поговорил, байкерские добры молодцы его быстренько раздели, лишили даже фигового листика на причинном месте и привязали к фонарному столбу, а Ольга разрисовала всего уставшего от службы блюстителя порядка своими губнушками.

Все было весело и закончилось бы хорошо, но внезапно появились пэпээсники.

Ольгины друзья умчались на своих рычащих лошадиных силах, а она не успела.

В результате девушка провела две ночи в СИЗО, и сегодня ее должны были отвезти в суд.

— За мелкое хулиганство много не дают, — смеялась Ольга, — ментик оказался мелким, суток на пятнадцать потянет. Не больше!

Две остальные мои соседки были, увы, из мира уголовниц и примкнувших к ним.

Одну из них — постарше, повыше ростом и пострашнее на мордашку, одетую в черную прямую юбку и черную водолазку и саму всю какую-то чумазую — звали Светиком, а вторую, совершенно серенькую птичку, но замечательно костлявую и неприятную, — Ниной.

Эти две постоянно о чем-то шушукались между собою и как-то незамысловато сами себя развлекали.

Оля шепотом предупредила меня, что с ними лучше не связываться, потому что у Светика, видите ли, на воле много друзей среди бандитов, а Нина просто похожа на бандитку.

Сама же Ольга этот принцип «не связываться» проводила в жизнь четко и аккуратно.

Как я поняла, она вообще этим двум неприличным шмарам ни в чем не противоречила, а они вели себя просто нагло.

Достаточно сказать, что Ольга отдала Светику все свои наличные деньги и теперь жила спокойно.

Я легла на кровать и задумалась о своем грустном будущем, и постепенно у меня созрел план для его коренного улучшения.

Но для этого мне нужно было договориться с Ольгой и обеспечить по крайней мере нейтралитет со стороны двух других, прошу прощения за выражение, «девочек».

Время близилось к обеду, девчонки уже начали позевывать и нервничать; обе шмары, скучковавшись в углу, о чем-то перешептывались, искоса поглядывая на меня и Ольгу.

Меня все это волновало мало, но я тоже смотрела на Ольгу.

Мне нравился цвет ее волос и их длина, да и Ольгин рост тоже устраивал.

Только ее дурацкий прикид меня немного раздражал, но и в нем были свои плюсы, что я не преминула отметить.

Внезапно чумазая Света и костлявая Нина поднялись из своего закутка и неторопливо направились в мою сторону.

Нина встала слева у края моей кровати и сделала вид, что задумалась о чем-то высоком, словно ей очень нужно было в туалет, но она дала себе обет воздержания.

В руках у нее мелькнул металлическим блеском какой-то предмет. Но она его пока старалась прятать в ладони.

Светик же, выдержав паузу и состроив свою физию еще противней, чем она была от природы, подошла ко мне и, уперев руки в боки, стала нагло меня рассматривать.

Было ясно, что надвигается местная разборочка и все будет зависеть от моей тактики и быстроты движений.

В камере повисла напряженная тишина.

Ольга-байкерша сделала вид, что очень занята своими делами, спрятав и глазки, и голову.

— Ну ты, чувырла, чего лежим, отрывай задницу, базарчик есть! — сказала Светик и пнула ногой мой пружинный матрас снизу вверх.

— Правил, что ли, не знаешь, развалилась здесь, как у себя в блядовнике! — развязно произнесла она. — Днем на койках сидеть нельзя.

Я села на кровати и взглянула на нее, краем глаза держа во внимании стоящую слева Нину.

Все становилось ясно, как банан.

Пока я ругаюсь со Светиком, Нина нападает на меня сзади — просто, подло, но действенно.

Однако я решила сыграть по своим правилам.

Для начала нужно было дать возможность Светику подумать о своих перспективах.

Поднырнув под ее поднятую руку, я обошла Светика сзади и выпрямилась уже у нее за спиной.

Неловко повернувшись, Светик оказалась со мною один на один.

Нина, уже явно показав остро заточенную маникюрную пилочку, выругалась и бросилась в обход, низко пригибаясь и скалясь от перевозбуждения.

— Резкая ты, однако, — процедила Светик и без замаха попыталась ударить меня ногой в живот.