Алые воды "Карибского супа" - Анастасия Стеклова

позволили. Короче, мы имеем дело с кораблём-призраком и, чёрт меня еби, это дурной знак, который я не хочу озвучивать остальным. А ещё я разглядела этот труп под бушпритом. Костюмчик на нём хороший и свеженький, а вот с самого тела мясцо сняли. Кажется, это кто-то из старших офицеров.

— Был, — добавил Кхецо.

— А я заметил, что фальконеты сняты, — сказал Ламарк. — И что-то мне подсказывает, что надо бы обратить внимание и на другие металлические части.

Йорек, хмурая белёсая гора, от комментариев воздержался.

— В общем так, мужики, — подытожила Бесник, теребя пальцы на руках, — надо бы глянуть, что там с этим "Непрощающим", но следует быть готовыми к нападению. Чую, мы рискуем своими задницами не меньше, чем этой ночью. В последнее время на море полный пиздец происходит, если честно.

— На море всегда был пиздец, как позволил выразиться сеньор капитан, — поправил Бесник канонир. — Море — не родная стихия для человека, который и без того порой ближе к дьяволу, чем к богу, и норовит пырнуть ножом ближнего своего. У нас просто с изчезновением одних неприятностей добавились другие.

— И это русалки, — хмуро завершила Бесник.

Тут Йорек неожиданно для всех подал свой басовитый голос:

— Русалки всегда кружились подле людей, просто не всем показывались. Они могли помогать и одаривать золотом тех, кто был добр к ним, а могли жестоко карать за гордыню, когда иные безумцы называли себя повелителями морей. Видимо, и сейчас объявились те, кто хочет обрести власть над морем, и русалки готовят свой гнев для него.

Кхецо и Ламарк благоговейно замерли в молчании, но обычно не менее, а порой и более восприимчивая к деяниям сверхчеловеческих сил Бесник на этот раз грубо срезала помощника:

— Но мы-то здесь причём? Уже сто лет как продолжается это безумие, почему только сейчас? — Она задумчиво почесала нос. — Не, им явно нужно кто-то определённый, и хотелось бы, чтобы это был тот, кого и мы не любим. А следят они всё равно и за нами… Кстати да, сеньоры, эти твари могут понимать по-альбионски и по-галлийски, придётся вам вблизи фальшборта говорить со мной на моём языке.

Тут уже заметил Кхецо:

— Сопляк говорил нам о сделке. Может, это просто наши союзники охраняют нас? Бартоломью, говорили, хвастался, что сами морские дьяволы берегут его корабль.

— Хотелось бы верить… — ответила Бесник, и все четверо на некоторое время замолчали, размышляя.

Тут в наступившей тишине раздался короткий топот, как будто кто-то поскользнулся и поспешил встать на место. Бесник сделала всем остальным знак молчать, а Кхецо кивнула головой, тот осторожно поднялся, стараясь не скрипеть половицами, подкрался к двери и резко открыл её.

— Ай!

На пол верхней палубы грохнулся от удара никто иной как Мор Сопляк.

— Ах ты сухопутный уёбок! — вскричала Бесник, мгновенно очутившись перед ним. — Подслушивать решил, хуесос?! Сейчас русалкам донесёшь, о чём мы совещались?!

Морис догадывался, что ему надо как можно быстрее убедить всех в своей полезности, иначе не миновать ему плети или чего похуже.

— Это альбионский корабль, а я сам с Альбиона, мой брат был военным. Я легко смогу понять, что здесь произошло, кто был убит и как. Прошу, возьмите меня с собой, вы не пожалеете! Если меня вдруг убьют русалки, то вы точно поймёте, каких союзников у вас нет!

Бесник, на которую юнга не без тайного удовольствия смотрел снизу вверх, злобно сморщила нос, но всё же сказала:

— В первый раз прощаю. На корабль поднимаешься первым.

В шлюпку сели капитан, Ламарк, Йорек, Морис и несколько матросов включая Чайника. Остальные во главе с Кхецо остались на "Гумилитии", готовые к внезапному нападению, у некоторых были ружья. Бесник сообщила остальной команде, что на корабле люди умирают от голода и жажды, а потому не смогли пойти на контакт, но будут очень рады, если им помогут. А поскольку сердобольный Чайник посоветовал захватить с собой ящик провизии и бочонок воды, в шлюпке места не особо много и бо́льшая часть команды пусть пока подождёт.

Фрегат, к немому ужасу исследователей, был не только брошенным. Сквозь подзорную трубу просто не было видно тонкие длинные — некоторые более одного локтя — иглы, сплошняком усеявшие правый борт, из-за чего корабль стал похож на морского ёрша. Но, разумеется, целью стрелявших был не борт.

Морис в наказание за подслушивание полез первым, подтягиваясь на свесившимся вниз канате и едва не срываясь примерно каждые три метра.

— Хватит вопить, лезь быстрее, а то русалки за жопу укусят! Даже чаек напугал! — подзадоривали его снизу из шлюпки.

С трудом взобравшись на палубу, Морис некоторое время лежал лицом вниз, пытаясь восстановить силы, и тут почувствовал под пальцами что-то липкое.

Люди в шлюпке услышали громкий, переходящий в ультразвук визг.

— Надо было ему рот завязать, — проворчал Ламарк, заткнув уши пальцами, поскольку Сопляк кричал примерно четверть минуты.

— Что там, чёрт тебя еби?! — заорала ему Бесник.

Морис развернулся и выглянул из-под фальшборта вниз, лицо у него было бледным точно полотно, а глаза такими огромными, что Чайник аж икнул.

— Лезьте сюда! Клянусь, я не знаю, как это объяснять.

Объяснять действительно было бы сложновато, поскольку опыт лицезрения подобных зрелищ у Мориса был небольшой: то, что рассказывал ему брат. Собственно, теперь стало понятно, почему кружило столько чаек и бакланов: они пируют. Пируют теми, кто был готов провозгласить себя хозяевами морей.

Если здесь была битва, то она была однозначно неравной, а противник превосходил не только числом, но и жестокостью. Команда корабля: офицеры, солдаты, матросы, юнги — вся была перебита, и причём не из огнестрельного оружия, а этими страшными длинными иглами. Те, кому эти иглы попали в голову, погибли сразу. Выжившие после обстрела вступили в рукопашную схватку и были уже зарублены, причём, как заметил Ламарк, оружие было не стальным, а из более мягкого металла, возможно на основе меди. Один такой клинок застрял в теле офицера, на нём были зазубрины. Оружия подле людей не было, трупов их противников также не наблюдалось. Нападающих, очевидно, сам корабль не интересовал, они даже не постарались вывести его из строя, пусть и убили всех людей на нём. На палубе были царапины от крюков, но нет уверенности, что это были корабельные абордажные крюки: расстояние между двумя следами от пробитых отверстий было маленьким.

Большая часть этих выводов касаемо событий на верхней палубе была сделана уже после того, как Чайник упал в обморок, Бесник трижды упомянула имя господа, Ламарк схватился за голову и нервно забормотал что-то по-латыни, а Йорек поднял брови.