Вегетарианка - Ганс Хан

Он оставил в прихожей пакеты, оттягивавшие руки, снял обувь и прошел в комнату. Свояченицы нигде не было. Куда она делась? Зная, что он придет, куда-то ушла? Даже телевизора нет, лишь две розетки и рядом с ними отверстие для антенны тоскливо глазели на него со стены. Телефон, установленный женой, одиноко занимал свое место в гостиной, которая одновременно служила и спальней, в углу располагался пружинный матрас, а на нем мягко пушилось одеяло, и выглядело это спальное место как пещера, из которой только что выполз человек.

Это произошло в тот миг, когда он наполовину раздвинул дверь на лоджию, почувствовав легкую духоту. Неожиданно уловив какое-то движение, он резко повернулся. И перестал дышать.

Она выходила из ванной. Оттуда не доносилось никаких звуков, поэтому он даже представить себе не мог, что она там. Но что действительно повергло его в изумление, так это ее нагота. Без единой капли влаги на обнаженном теле она стояла в полной растерянности, даже немного испуганная. Затем одну за другой подобрала с пола разложенную одежду и прикрылась ею. Не потому, что устыдилась или почувствовала себя неловко, – ее поведение ясно показывало, что она просто действует так, как следует действовать в такой ситуации.

Пока она без всякой суеты одевалась, даже не отвернувшись от него, ему следовало отвести глаза или поспешно выйти из комнаты. Однако вопреки всем правилам морали он стоял как вкопанный и пристально разглядывал ее. Она была не такой худой, как в начале своего вегетарианства. Еще в больнице она стала понемногу прибавлять в весе, и, благодаря тому, что хорошо питалась у него дома, поправилась, и груди ее нежно округлились. Талия, к его удивлению, круто изгибалась вогнутой линией, волосы на лобке не отличались густотой, а линии ног от бедер до лодыжек, пусть им не хватало объема, не имели ничего лишнего и смотрелись очаровательно. Это тело не вызывало сексуального желания, скорее, его хотелось спокойно созерцать. Осознание того, что ему не удалось увидеть монгольского пятна на ее попе, пришло к нему лишь после того, как она полностью оделась.

– Извини.

Только сейчас, заикаясь, он начал оправдываться.

– Дверь была открыта, вот я и подумал, что ты куда-то ненадолго вышла.

– Ничего страшного.

И вновь она произнесла это очень естественно, словно так и следует отвечать.

– Просто мне так удобно, когда я одна дома.

Вот оно что. Он привел в порядок немного прояснившиеся мысли. Она имела в виду, что все время проводит без одежды. Он со смущением почувствовал, как некая часть его тела, совсем недавно сохранявшая спокойствие при виде обнаженной женщины, вдруг напряглась и стала подниматься. Он стянул с головы бейсболку. Чтобы скрыть свое возбуждение, неловко опустился на пол.

– Мне нечем вас угостить…

В темно-серых спортивных брюках, под которыми не было трусиков – он точно видел, что она их не надевала, – свояченица прошла на кухню. Глядя, как чуть заметно колышется ее совсем небольшая попка, которую вряд ли можно назвать аппетитной, он невольно сглотнул слюну, и кадык судорожно дернулся.

– Да ладно, не стоит… Или поедим фрукты, что я принес, – сказал он, пытаясь выиграть время, чтобы справиться с возбуждением.

– Да? Хорошо.

Она вернулась в прихожую, взяла яблоки, груши и понесла к раковине. Слушая, как льется вода и позвякивают тарелки, он попытался сосредоточиться на унылых розетках и кнопках телефона. Однако перед его внутренним взором лишь все более отчетливо вырисовывался ее лобок и ягодицы, раскрашенные лепестками цветов с его многочисленных эскизов, на которых мужчина и женщина занимаются сексом в разных позах. Эти видения беспорядочно носились у него в голове.

Она принесла тарелку с фруктами и села перед ним, и он опустил голову, чтобы блеск глаз не выдал его чувства.

– Не знаю, вкусные ли яблоки.

После недолгого молчания она сказала:

– Можно было и не приходить.

– Что?

Она спокойным тоном продолжила свою мысль:

– Вы не беспокойтесь за меня. Я сейчас ищу работу. Доктор посоветовал не заниматься делом, которое требует внимания и сосредоточенности, вот я и подумала, может, поработать в универмаге. На прошлой неделе даже на собеседование сходила.

– Вот как!

Он не ожидал такого поворота. «Вы бы на моем месте терпели жену, которая до конца жизни останется неадекватной, каждый день будет пить лекарства от психического расстройства, взвалив все заботы на плечи мужа?» Так однажды по телефону пьяным голосом вопрошал свояк. Ее бывший муж оказался неправ. Она была не такой уж и ненормальной.

– Может, не стоит идти в универмаг, а лучше поработать в магазине у сестры? – Опустив глаза, он, наконец, заговорил о деле, по которому пришел. – Почему бы тебе не устроиться туда? Жалко немаленькую зарплату выплачивать работнику со стороны. Мать Чиу очень хочет тебя видеть в своем магазине. Вы сможете доверять друг другу, и у нее будет спокойно на душе, что вы вместе, да и ты уставать не будешь так, как в большом универмаге.

Он договорил, чувствуя, как спадает возбуждение. Постепенно пришло спокойствие, что позволило ему посмотреть ей в глаза. И лишь теперь он увидел ее бесстрастное лицо, какое бывает только у монахов. Совершенно бесстрастное. Мелькнул страх, когда он задался вопросом: «Сколько же ей пришлось пережить, какой осадок остался в душе, если она так выглядит?» Он почувствовал укол совести: увидев ее обнаженной, он стал разглядывать ее как порнографическую картинку. Однако невозможно было отрицать, что это короткое видение запечатлелось в его памяти и могло в любой момент вызвать в нем пожар.

– И груши попробуйте.

Она подвинула к нему тарелку.

– Ты тоже ешь.

Не вилочкой, а рукой она взяла кусочек груши и откусила. Он отвернулся, испугавшись своего порыва схватить ее, погруженную в свои мысли, за мягкие плечи, облизать ее тонкие пальцы, испачканные липким грушевым соком, сосать ее губы и язык до тех пор, пока не исчезнет последняя капля фруктовой сладости, а потом с силой стянуть с нее широкие спортивные брюки.

* * *

– Слушай… Ты не выйдешь со мной? – спросил он, обуваясь.

– Куда?

– Пройдемся немного, поговорим.

– Я подумаю о том, что вы сказали.

– Нет, я не об этом… У меня есть к тебе просьба.

Он посмотрел ей прямо в лицо, на котором читалось сомнение. Ему было все равно куда идти, лишь бы только не сидеть в этой крайне опасной комнате, лишь бы избавиться от мучительного желания и страстного порыва, которые с каждой минутой усиливались.

– Говорите здесь.

– Нет, хочется пройтись. Да и тебе разве не тоскливо целый день сидеть дома?

Наконец она уступила, сунула ноги в шлепанцы и последовала за ним. Они молча прошли переулок и зашагали по большой улице. В глаза ему бросилась вывеска сетевого кафе, где продают мороженое.