Империя инков - Юрий Берёзкин

Связки шнурков в качестве мнемонического (оживляющего память) средства, по-видимому, использовались обитателями Нового Света с давних времен. На кипу похож, например, вам-пум североамериканских индейцев. Кипу найдены в погребениях культуры уари на побережье Перу (VII век н.э.), но вряд ли перед нами самые ранние их образцы. С помощью кипу было легко закодировать и фиксировать любую информацию числового характера по категориям (скот, воины, бронзовые палицы, сосуды с кукурузным пивом, крестьянские семьи и т.п.) примерно так же, как с помощью фишек геометрической формы это делали обитатели Южной Месопотамии в середине IV тыс. до н.э. Фишки, известные уже на самых ранних оседло-земледельческих поселениях Передней Азии, никем «индивидуально» не изобретались, их наборы постепенно усложнялись по мере надобности. В итоге, как принято думать, шумеры, используя оттиски фишек на глине и добавив затем некоторое число иконических знаков, создали древнейшее в мире письмо. В дальнейшем, после дополнительных усовершенствований, этим письмом стало возможным записать и художественные тексты. Но это было лишь побочное и неожиданное использование знаков, предназначенных главным образом для другой, более утилитарной цели. По мнению некоторых специалистов, употребление кипу тоже не всегда ограничивалось чисто прикладной областью: кольцевой шнурок с направленными во все стороны от центра нитями-лучами напоминает космологическую схему древних перуанцев с расходящимися от главного святилища линиями – секе. Тем не менее главное достоинство «узелкового письма» заключалось в его пригодности для всякого рода учетных операций, без которых инкское общество, каким мы его знаем, совершенно не могло существовать. Лишь благодаря кипу действовала и служба гонцов-часки. Подсчитано, что на пути от Кито до Куско эстафету последовательно передавали друг другу как минимум 375 человек (если не вдвое-втрое больше). После такого количества пересказов устная информация могла быть искажена до неузнаваемости. Неся же кипу, гонец должен был лишь помнить, к какой категории относится сообщение и кому оно адресовано.

Достигнув Перу, испанцы поражались отсутствию некоторых с их точки зрения элементарных и самоочевидных навыков, инструментов и изобретений, например, незнакомству индейцев с плавкой железа, кузнечными мехами, пилением и сверлением и т. п. Неисторичность такого взгляда сегодня очевидна, поскольку цивилизацию Центральных Анд допустимо сравнивать не с европейской средневековой, а лишь с древневосточными. Значительный и неуклонный технологический прогресс древнего Перу в предшествовавшие конкисте тысячелетия несомненен. Перейдя от охоты и собирательства к земледелию, скотоводству и рыболовству, освоив ткачество, производство керамики и металлургию меди, а затем – бронзы, индейцы Центральных Анд открыли для себя ранее неизвестные способы эксплуатации окружающей среды. Разработка методов длительного хранения пищевых продуктов, перевозка грузов по суше на ламах, а по морю – на бальсовых плотах, создание системы передачи информации во времени (с помощью кипу) и в пространстве (служба гонцов-часки) позволили добиться высокой эффективности в использовании ресурсов. Прогресс хозяйства и технологии обеспечил рост населения, появление все более крупных коллективов людей, связанных решением общих задач, поддерживающих между собой все более тесные и постоянные связи. Подобный путь развития закономерно вел к усложнению социальной организации.

Обратимся теперь ко второму из поставленных в начале главы вопросов и посмотрим, как по материалам археологии менялись характеристики коллективов, населявших Центральные Анды между 3000 г. до н.э. и 1500 г. н.э.

О размерах древних коллективов и об особенностях их организации археологи судят лишь по косвенным данным. Например, подсчет совокупной площади поселений при знании демографической плотности, обычной для тех или иных типов застройки, позволяет оценить, сколько людей жило в пределах определенной территории. Абсолютные цифры таких подсчетов, естественно, приблизительны. Средний размер семьи, число домохозяйств и, главное, синхронность обживания отдельных участков установить нелегко. Так, число жителей города Уари (центра соответствующей культуры и столицы государства) оценивается в широких пределах от 11 до 70 тыс. человек. Правда, это предельные расхождения, и вероятность предполагаемой численности в 20-40 тысяч кажется удовлетворительной. Не может быть и полного списка поселений – часть их наверняка бесследно исчезла. С большей уверенностью определяется динамика населения по периодам. Для этого сравнивают совокупную площадь поселений разного времени или просто число памятников, если они не слишком различаются по размеру. Подобный анализ показывает, например, что в районе современного перуанского порта Чимботе (в 300 км на север от Лимы) достаточно плотное население впервые появляется в III тыс. до н.э. Около рубежа нашей эры наблюдается новое значительное увеличение числа жителей, а затем – еще один пик роста в третьей четверти I тыс. н.э. После этого население сокращается, но повторная тенденция к росту намечается при инках. В разных долинах подобные демографические кривые не вполне совпадают, но в главном выявленные для Чимботе закономерности сходны с теми, которые заметны во многих районах Центральных Анд.

Второй доступный археологам критерий – оценка размеров и характера коллективов по результатам их слаженных действий. Если бы от Древнего Царства в Египте не осталось ничего кроме пирамид, этих построек самих по себе было бы достаточно для некоторых важных суждений об их создателях. Перед нами явно результат совместного труда десятков, если не сотен тысяч людей, чьи усилия была способна организовать лишь мощная и авторитетная центральная власть.

Однако по размерам монументальных сооружений можно судить лишь о количестве человеко-дней, которые потребовались для их возведения. От перемены мест сомножителей результат не меняется, так что 100 человек, работая 1000 дней, способны создать примерно такой же объект, как и 1000 человек, работая 100 дней.

В Центральных Андах самые большие искусственные платформы объемом порядка 2-3 млн. куб. м строили в середине II тыс. до н.э. и в середине I тыс. н.э. Время, которое потребовалось для строительства и потенциально возможное число работников в обоих случаях приблизительной оценке поддаются. Ясно, что монументальные сооружения II тыс. до н.э. строили на протяжении очень долгого времени, вероятно, нескольких столетий, а платформы I тыс. н.э. – гораздо быстрее, в течение немногих десятилетий. Отсюда следует вывод, что общества II тыс. до н.э. и I тыс. н.э. были организованы по-разному. В поздних властный центр был способен на короткое время мобилизовать массу работников, а в ранних организационная роль подобного центра не очень понятна.

Возведение массивных, сравнительно примитивных по конструкции сооружений, в которых «полезная площадь» находящегося внутри или наверху склепа или храма ничтожно мала по сравнению с объемом насыпи или кладки, – особенность не одних лишь культур древней Америки и Египта. Это типичнейшая черта большинства древних обществ, находившихся в преддверии образования государства или недавно переступивших такой порог. Гигантские пирамиды, зиккураты, курганы и т. п. встречаются от Миссисипи до Японии и от Месопотамии до центральноазиатских степей. Понятно поэтому, что строительство массивных храмовых платформ и прочих не имевших практического значения монументальных сооружений отвечало каким-то общераспространенным социальным потребностям.