Демон-босс - Алайна Салах

— А кстати, муж твой где? Умер, что ли?

— Почему умер? — удивленно переспрашиваю я. — Мы развелись.

— И кто инициатор такого бесчинства?

— Я.

Жданов удовлетворенно хмыкает.

— Я так и думал.

— И почему, интересно?

— Не похожа ты на женщину, от которой мужик добровольно уйдет. Пироги недуром стряпаешь, да еще и инженерка, на которой крупное производство держится. И рубашка вон как на тебе сидит… — глаза полиграфического магната быстро опускаются на мою грудь. — Загляденье.

— Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения. На развод действительно подала я, но причиной послужили измены отца Ники.

— Вот и отлично, что развелась, Люба, — невозмутимо заявляет Жданов. — Зачем тебе жить с долбоебом.

Глоток апельсинового сока фонтаном взмывает к носу, и я закашливаюсь. Ох, ну умеет же он емко сказать.

— Успокаивать и сочувствовать мне по этому поводу не нужно. Я все уже давно пережила и на Вадима зла не держу.

— Да кто тебе сочувствует и успокаивает? Я факт констатирую. Долбоеб твой Вадим. Обратно-то сколько раз просился?

Я невольно улыбаюсь. Ну, Жданов. Вот откуда ему все известно?

— До сих пор просится, когда к дочке приезжает. Он профессиональный боксер, много гастролировал в свое время. А конечно у него было много поклонниц.

— Так ты за боксера, что ли, замуж вышла? — морщится он. — Опрометчиво с твоей стороны. Вадим-то выходит долбоеб в кубе.

— Давайте оставим тему моего бывшего мужа, — мягко прошу я. — Я его таковым не считаю. Он все же отец моей дочери.

— Ладно, понял я, что ты борец за человеческое достоинство, — отмахивается Жданов. — Ты каракатицу попробовала — нет? Ешь давай. Успеем еще наговориться.

21

— Про дочь я тебе уже рассказывал… В США поехала мамашу навестить, когда та замуж сдуру выйти надумала, и там сын этого янки в нее клешнями своими госдеповскими вцепился. Короче, неравноценный обмен вышел. Бывшая моя в слезах и соплях домой вернулась, а единственная дочь так там и осталась. Любовь у них, видите ли, интернациональная случилась, а против нее не попрешь.

С каждым новым словом я все сильнее проникаюсь к нему симпатией и сочувствием, несмотря на своеобразную манеру повествования. Потому что чувствую, что переживает он разлуку с дочкой.

— Отговорить, стало быть, пытались?

— А чего ее отговаривать? — хмыкает Жданов и неожиданно берет меня под локоть, притягивая к себе. — Аккуратнее, лужа. Туфли промочишь, придется мне как джентльмену, на руках тебя до подъезда тащить.

Покраснев, я бормочу «спасибо». Да уж. Вот была бы картина на потеху соседям: я и у чужого мужчины на руках.

— Слава головой. к счастью, в меня, а не в мать пошла, — продолжает он. — МГУ между прочим с красным дипломом окончила. Я янки этих сам терпеть не могу, но с жирафом своим она не прогадала. За нее любому глотку порвет. Ну и толковым оказался. Бизнес у него успешный, дом недавно вот приобрел в центре Манхэттена. Я тебе говорил, что они четверых внуков мне настрогали?

— Что-то такое слышала, — улыбаюсь я. Забавно видеть Жданова таким… Сентиментальным, что ли? За этой его внешней грубоватостью читается большая любовь к семье.

— Старший внук в Москву на лето каждый год приезжает. На меня знаешь как похож? Сала в голове еще маловато, конечно, но это с возрастом придет. Средняя — Саша… Эта вертихвостка еще та… Мягко стелит, жестко спать. Чуть зазеваешься, на шею залезет и пятками пришпорит. Ждановская порода, — Голос полиграфического магната звенит плохо скрываемой гордостью. «Ждановская порода» — это очевидный комплимент. — Еще Маша есть и Никита. Эти мелкие еще совсем: куклы да машинки подавай. Но Маша, как мне видится, в Сорокиных пошла… — На этой фразе он морщится, словно съел что-то кислое. — Больно уж нежная барышня. Прошлым летом впервые мультфильм «Ну, погоди» увидела и слезами залилась. Волка ей, видите ли, жалко. У Славы мамаша такой же была. Чуть что не так — ладонь ко рту и в обморок грохается.

Вот значит, какой она была, его первая жена? Тургеневской барышней? Никогда бы не подумала. Хотя было время я и сама мечтала так уметь: ладонь к рту и лишиться сознания. Такое умение от стольких проблем в жизни избавляет.

— Получается, вы с дочерью до сих пор близки?

— А как не близки? — хмыкает Жданов. — Звонит еще чаще, чем матери. Да и жираф мне набирает раз в неделю. Куда он, долговязый, без любимого тестя.

Я улыбаюсь его благодушному ворчанию. Ну надо же, а? С виду такой суровый, а копнешь поглубже — мягкий, как бисквит. Ох, чувствую не доведет до добра этот разговор. Таю я, таю, как снег весной. Уж очень меня подкупают мужчины, которые любят своих детей. Прямо моя Ахиллесова пята.

— А у жирафа имя есть?

— Гас его зовут. Я эти госдеповские имена терпеть не могу, поэтому и зову его жирафом. Познакомишься еще. Они раз в год погостить приезжают.

От очередного намека на совместное будущее я скромно опускаю взгляд себе под ноги. Ну вот как он это делает? Верно и настойчиво внушает мысль о том, что все у нас может сложиться. И ведь самое интересное, что я действительно начинаю допускать подобный исход событий, забыв и про верного Леву и про то, что романы на работе редко приводят к чему-то хорошему и про девушку Майю, которая явно имеет виды на Жданова.

— Ну что, Люба, — вдруг громко говорит он, остановившись. — Километра три мы с тобой уже намотали. Последний раз в институте так гулял от безвыходности, когда в штанах чесалось, а денег на гостиницу не было.

Я смотрю на него с укоризной. Это что еще за намеки? А потом вижу, как серый взгляд искрится весельем и моментально такую грубую ремарку прощаю. Околдовал Жданов меня, что ли? Совсем не могу на него злиться.

— Да, неплохо мы погуляли перед сном, — соглашаюсь я. — Теперь можно и домой. Вам ведь тоже вставать наверняка рано.

— Ты за мой сон не волнуйся, Люба. Лучше на чай пригласи. Света у тебя в окне, вижу нет… — Он кивает аккурат на мой этаж. — Стало быть и дочери твоей не помешаем.

22

Уже в который раз за этот вечер Жданову удается застать меня врасплох. Тем, что он откуда-то знает, где находится мое окно, ну и прямым предложением подняться, разумеется. Неудивительно, что он так в бизнесе преуспел: для него будто бы не существует препятствий. Увидел, возжелал и прет как танк без лишних сантиментов. Хотя сантименты все