Маска любви - Барбара Картленд

Катерина получила столько поздравлений, столько добрых пожеланий, что начала чувствовать, что она будет очень злой и бесчувственной девушкой, если не будет признательна за такое внимание и доброту.

«Возможно, я стану хорошей женой маркизу, — подумала она про себя. — Может, он будет… добр и любезен со мной… и, как все венецианские мужья, перестанет, в конце концов, интересоваться женой и позволит мне жить своей жизнью».

По мере того как блюда сменяли друг друга, она пришла к мысли, что могла бы увлечься живописью или плетением кружев.

Учителей в Венеции больше чем достаточно, а если она будет полностью занята, ей не придется терпеть чичисбео или по три-четыре часа в день прихорашиваться перед зеркалом.

«Надо быть благоразумной, — думала она. — Для меня нет другой жизни, кроме как здесь, и надо мужественно переносить несчастья».

Когда обед закончился, столы убрали, заиграла музыка, и как только прибыли новые гости, все стали танцевать.

Танцы занимали такое же большое место в венецианской жизни, как смех, и Катерину окружили бесчисленные партнеры, ждущие своей очереди, чтобы потанцевать с ней.

Позже, она не совсем поняла, как это случилось, девушка обнаружила, что стоит на балконе с видом на лагуну, а рядом стоит ее будущий муж.

Из зала доносилась очень романтичная музыка, и лагуна под звездами с крадущейся по небу луной выглядела необыкновенно красиво.

Фонари гондол отражались в воде, а направо от дворца светились окна в домах на Большом канале.

Глядя на лагуну, Катерина увидела большой корабль, медленно выходящий из гавани с началом отлива.

Его паруса были наполнены ветром, в иллюминаторах и на палубе горели огни.

Невольно девушка спросила себя, не герцог ли это уходит на своей яхте, и как только подумала о нем, так снова вспомнила его губы и неописуемый восторг первого в ее жизни поцелуя.

«Он возвращается в Англию», — подумала Катерина и почувствовал а, как внезапно сжалось сердце.

— Vous etes tres belle, ma petite[7].

Голос маркиза заставил ее вздрогнуть: девушка почти забыла, что он рядом.

— Molto grazie[8], — ответила она по-итальянски, как обычно подумав, что венецианцы только потому так обожают французский, что считают его шикарнее своего родного языка. Маркиз взял ее руку.

— Вам нравятся мои подарки? — спросил он, глядя на большое бриллиантовое кольцо, надетое у нее на среднем пальце.

— Они очень красивы, — ответила Катерина, стараясь не вздрагивать от прикосновения его руки. Неизвестно почему, но его пальцы были холодными и влажными.

— Завтра поблагодарите меня.

С этими словами маркиз взял ее руку и поцеловал ладонь.

Его сухие губы двинулись по ее мягкой коже. Но вдруг девушка почувствовала острый кончик его языка, и в тот же миг ужасное отвращение пронзило ее, как отравленная стрела.

Все в ней восстало, ей было противно, как никогда в жизни!

Катерина попыталась отнять руку, но маркиз держал крепко. Девушка посмотрела в его глаза и испугалась так, что сдавило горло.

В лунном свете она ясно увидела их жуткий блеск, который даже в своей невинности распознала как похоть.

Тонкие губы старика раздвинулись в развратной улыбке, а между ними желтели его гнилые зубы.

С бессвязным восклицанием Катерина отпрянула от него.

— До завтра, — мягко сказал маркиз, а девушке показалось, будто дикий зверь зарычал.

— Мы должны… вернуться к… гостям, — пролепетала она и, прежде чем старик успел помешать, быстро вошла в зал и чуть ли не бегом устремилась прочь от него, пробираясь среди танцующих пар.

Она совершенно не представляла, куда идет. Девушкой овладел панический ужас, придавший ей решимости бежать.

Не имеет значения, куда, лишь бы этот гадкий старик не смог преследовать ее.

С отчетливостью, обострившей каждый ее нерв, Катерина поняла, что не может выйти за него замуж. Это совершенно невозможно!

Она не могла позволить ему даже еще раз дотронуться до нее, и, не сознавая того, что делает, девушка терла руку, будто могла стереть ужас его поцелуя.

Вот и большие расписные двери зала. Не задумываясь, Катерина побежала вниз по широкой мраморной лестнице.

В зале у входа она увидела сложенные на столах и стульях плащи, шляпы и маски гостей.

И среди них, словно кто-то помогал ее бегству, лежало много домино.

Очень неразумно ходить по улицам во время карнавала без маскарадного костюма, потому что это привлекает внимание, и такой человек, скорей всего, будет оскорблен весельчаками за неподчинение духу карнавала.

Слуги, приставленные к одежде, болтали между собой. Улучив момент, когда они не видели, Катерина быстро взяла домино и маску.

В темном уголке она закуталась в плащ, чтобы не видно было платья. Домино оказалось велико для нее, но девушка поглубже надвинула капюшон на голову и надела маску.

После чего смело и без колебаний пошла к двойным дверям.

Два лакея услужливо распахнули их перед ней. Они не узнали Катерину, да им и в голову не могло прийти, что невеста захочет убежать с помолвки.

На площади Святого Марка веселье было в полном разгаре.

Звучали шум, музыка и смех. Клоуны дразнили толпу, и то и дело раздавались громкие возгласы — зрители следили, как акробаты все выше и выше карабкаются друг на друга, строя живую пирамиду, которая казалась уже высотой с колокольню.

Девушка проскользнула незамеченной по боковой улочке и, словно ведомая инстинктом, направилась к берегу.

Она слышала на днях, как люди говорили о великолепии яхты герцога, и знала, где та стоит.

В ее несчастье яхта означала для Катерины кусочек Англии и человека, который был добр к ней, и с кем ей не было страшно.

Торопливо шагая по грубым булыжникам причала в своих белых атласных туфлях, девушка в первый раз спросила себя, что она скажет герцогу?

Вдруг он откажется слушать ее мольбы об убежище? Вдруг он даже не позволит ей подняться на корабль?

Катерина нашла яхту. Сходни были спущены, а на другом конце палубы виднелся ночной сторож.

Так ничего и не придумав, девушка поднялась на борт. Сторож увидел ее, но остался сидеть, как сидел, и Катерина поняла, что он принял ее за ту даму, подругу герцога.

Дойдя до трапа, девушка спустилась внутрь. Она знала куда идти, ведь яхта герцога не слишком отличалась от шхуны, которая доставила ее в Венецию.