Кошка в сапожках и маркиз Людоед - Ната Лакомка

- Месье маркиз позволил мне осмотреть город, - с улыбкой объяснила я ей. – Если вам надо что-то купить, я с удовольствием окажу вам эту услугу.

- Нет, благодарю, - сказала она с неприязнью, мазнула взглядом по моим сапожкам и отправилась в кухню, давать указания Лоис, как готовить «лёгкую и питательную пищу» для Марлен.

- Буду ждать вас у ворот, - сказал Планель, надевая меховую шапку. – Одевайтесь потеплее, мороз крепчает.

- Буду через десять минут, - заверила я его и побежала в свою комнату.

Мне хватило пяти минут, чтобы надеть пальто, пуховой платок, шляпку, перчатки и взять сумочку. Денег у меня не было, но выйти из дома без сумочки – дурной тон. Красные сапоги тоже невозможно было ничем заменить, и я гордо простучала каблуками по лестнице. Если тут такие дремучие люди, что верят во всякую ересь, это не значит, что я должна идти у них на поводу.

Возле ворот меня ждали открытые сани, и Планель откинул медвежью шкуру, чтобы я могла сесть и укрыться, а сам забрался на козлы и взял поводья.

- А что случилось с родителями Марлен? – спросила я, как только лошади тронулись. – Месье мэр сказал, что произошел несчастный случай…

- Ничего толком не знаю, барышня, - не слишком охотно ответил Планель. – Я ведь тогда не работал у милорда Огреста. Он нанял меня уже после несчастья. Лоис была в замке старшей кухаркой, она и попросила взять меня в замок.

- Старшей кухаркой? Значит, были ещё слуги? – тут же насторожилась я.

- Были, и много, - хмыкнул Планель. – Но после смерти лорда Шарля и леди Юджени всех уволили. В тот же месяц рассчитал.

- Как странно, - заметила я.

- Ничего странного, - возразил конюх. - Вы в столице, наверное, привыкли, что у богатеев должна быть целая армия на побегушках. Но милорд – он хоть и богатей, но простой человек. Ему много не надо. Он бы и вообще без слуг обошёлся, но старается ради племянницы. Очень он её любит, всё для неё.

- Как интересно, - пробормотала я. – А что, вообще, говорят о смерти лорда Шарля и его жены?

- Поехали покататься, коляска сорвалась на горной тропе, упали в озеро и утонули. Такое тут бывает, дороги крутые, ездить надо осторожно, а лорд Шарль – упокой небеса его душу – любил полихачить. Он, вообще, был такой, с огоньком!.. Но это понятно - ему не надо было управляться с каменоломнями, поэтому жил в своё удовольствие. А милорду после смерти отца было всего двенадцать. Три года у него был опекуном старик Лиленбрук, а потом милорд - всё сам. И ведь поднял и рудники, и школу построил, и церковь – мы тут ни в чём не нуждаемся. Святой человек…

- Значит, его любят в городе? – невинно спросила я, поплотнее запахивая платок, потому что мороз щипал и за нос, и за щёки.

Конюх замялся, и я поняла, что попала в цель. Интересно, за какие такие заслуги «святому человеку» дают прозвище лорд Огр?

- Любят, - проворчал, в конце концов, Планель и переменил тему, подхлестнув лошадей. – Скоро приедем, барышня. Аптека на той улице.

Я вызвалась сама зайти за лекарством, чему Планель был только рад.

- Милорд уже заплатил, - сказал он, спрыгивая с саней и приплясывая, чтобы согреться. – Вам только забрать.

Поднявшись по трём ступенькам, я открыла дверь, над которой красовалась вывеска «Аптека Ферета». Звякнул колокольчик, и мне навстречу вышел уже знакомый мужчина – тот самый, который приходил к Марлен.

- Ещё раз приветствую, барышня Ботэ, - сказал он с полупоклоном. – Приехали за каплями? Они уже готовы, сейчас принесу.

Он прошёл к полке со склянками, баночками и коробочками, а я внимательно наблюдала за ним. Аптекарь был моложе Огреста, тоже высокий и светловолосый, хотя и не такой красивый, конечно. В любом случае, глаза у него были не голубые, а серые. Это я разглядела совершенно точно. Зато он улыбался. И синяя форменная куртка ему очень шла.

- Откуда вы знаете моё имя? – спросила я, пока он заворачивал в бумагу, а потом в толстую ткань пару стеклянных колбочек, заткнутых пробками.

- Это – Шанталь-де-нэж, - засмеялся аптекарь, и на щеках у него появились очаровательные ямочки. – Тут сразу узнают о новом человеке. А к вам – особое внимание.

- Почему? Из-за красных сапог? – спросила я, пока он перевязывал свёрток с лекарствами тонким шнурком и запечатывал печатью с гербом Королевских Аптек.

- Уже знаете? – аптекарь покачал головой. – Дремучие, суеверные люди. И ничего пока с этим не поделать. В этих краях так. Властвуют две великие силы – колдовство и зима. Поэтому вчера обсуждали только ваш приезд. И будут обсуждать ещё долго.

- Ну, хоть появится развлечение людям до Рождества, - заметила я.

- А вы не расстроились, - он посмотрел на меня с интересом.

- Было бы из-за чего, - пожала я плечами.

- Прекрасно вас понимаю, - он передал мне лекарство, и я положила его в сумку. – Я сам – приезжий, раньше тоже жил в столице. Здесь десять лет, а привыкнуть к суевериям и сплетням до сих пор не могу. Кстати, позвольте представиться – Феликс Ферет. Местный аптекарь и медик по совместительству. Медик - после того, как доктор Каннинг покинул нас, удрав в тёплые края, где море, и совсем нет снега. О, подождите! Можно ещё передать с вами мятные леденцы для госпожи Лоис? Совсем забыл, она просила прислать побольше, у неё часто болит горло…

- Можно, - я тоже разулыбалась, глядя, как он нырнул под прилавок. – Получается, вы в этом городе и за аптекаря, и за врача?

- На моё счастье, тут не происходит ничего страшнее расстройства нервов у барышень перед свадьбой, - отозвался пока невидимый мне Ферет, - бессонницы у барышень постарше и необходимости поговорить у дам в возрасте.

- Но здесь каменоломни…

- Ни слова больше! – Ферет выглянул из-за прилавка. – О таком тут не говорят! Я, конечно, не суеверный, но не настолько.

Я не выдержала и рассмеялась.

- Приятно слышать, что в этом городе кто-то смеётся, - сказал аптекарь серьёзно. – Признаюсь честно, нам этого очень не хватает.

- Семейная трагедия Огрестов? – тут же повернула я разговор.

- Да, это сыграло свою роль, - признал Ферет и снова скрылся с глаз, зашелестев бумагой.

- Расскажите мне о Марлен? – попросила я. – Сегодня… что это было? Она увидела меня и забилась в истерике. Правда, теперь я думаю, что она могла принять меня за ведьму. Я зашла к ней в комнату утром…

- Да-да, в одной ночной рубашке и в малиновом халате, с распущенными чёрными волосами – именно такими в представлении Марлен и бывают ведьмы.

- Месье! – запротестовала я, невольно покраснев. – Это Марлен вам рассказала?

- Я же должен выяснить, что произошло. Но не волнуйтесь, пусть я и не врач, но врачебную тайну соблюдаю, и о вашем малиновом халате никто не узнает. От меня, по крайней мере. Вы не подумайте, Марлен – чудесное дитя, - Ферет опять появился, опёрся локтем о прилавок и задумчиво уставился в потолок. – Она очень умная, чуткая девочка. Я совершенно согласен с госпожой Броссар, что гувернантку надо было пригласить гораздо раньше. А так пытливый ум нашей Марлен занят совсем другим – страшными сказками, легендами, и прочими не слишком полезными для юной особы знаниями.