Московский бродвей - Фридрих Незнанский

В любом случае следующим шагом должен был стать допрос самой Анжелики Раззаевой…

Когда мы подъехали к «Олимпийскому», вокруг гигантского стадиона уже собралось очень много народа. На большом щите перед входом все могли лицезреть портрет самой Анжелики – худое скуластое лицо, раскосые глаза, волосы, вольно спадающие на лоб. Концертное шоу именовалось «Ты не одна», – заглавную песню я уже несколько раз слышал по телевизору. Клип крутили постоянно, поэтому было трудно не запомнить незатейливый мотив, и особенно страстный, надрывный голос Анжелики. Теперь мне предстояло посмотреть на нее живьем… Публика, в основном молодежь, курила, смеялась, пила из бутылочек разные напитки – словом, оттягивалась как могла. Чувствовалось, что концерт – это для них всего лишь повод пообщаться и провести время.

Едва мы нашли место для парковки и вышли из машины, как в сгущающихся сумерках появилось впечатляющее зрелище – гигантская, составленная из огненных искр буква А. Вокруг тут же зажглись фейерверки поменьше, обычные спиральки, звездочки и шары, которые подчеркивали впечатляющие размеры инициала певицы. Толпа даже притихла и как завороженная уставилась на огромную литеру.

– И как ты предполагаешь пробиться сквозь эту толпу? – поинтересовался я у Лены, когда, вдоволь налюбовавшись эффектным зрелищем, мы смешались с поклонниками Анжелики.

– Через служебный вход, – беспечно ответила она, взяла меня за руку и повела сквозь толпу.

Мы с трудом обошли здание и оказались возле неприметной металлической двери с угрожающей надписью: «Посторонним вход строго воспрещен!» Рядом с дверью тоже собралась изрядная толпа. Мы пробились к двери, Лена нажала кнопку звонка. Дверь чуть приоткрылась, и в проеме показалось лицо охранника с вопросительно-раздраженным выражением. Лена, однако, ничуть не смутилась, назвала свою фамилию, после чего охранник посмотрел список и пропустил нас внутрь.

– Вот как хорошо иметь среди своих знакомых эстрадных звезд, – похвасталась Лена.

– И адвокатов, – закончил я.

Мы довольно долго шли по каким-то узким коридорам, стены которых были покрыты облупившейся краской, а под потолком змеились толстые трубы, обитые рифленой фольгой. В конце концов коридор чуть расширился, по сторонам начали попадаться двери с надписями «Артистическая уборная номер…». Лена вела меня так уверенно, будто сама бывала здесь ежедневно. В конце концов мы остановились у двери, на которой был прикреплен лист бумаги с надписью: «Анжелика. Персональная грим-уборная».

– Пришли.

Лена постучалась и, когда изнутри донесся раздраженный крик «Ну кто там еще?!», открыла дверь.

Мы оказались в небольшой захламленной комнатке, по стенам которой были развешаны всевозможные сценические костюмы. Разноцветные, блестящие, самых невероятных форм и фасонов. Здесь были и длинные темные платья с блестками, и коротенькие юбочки кислотных оттенков. В углу примостились три или четыре гитары. На полу валялись несколько пар обуви. Угол уборной отгораживала легкая ширма, а рядом с ней находился столик для грима – широкое зеркало, десяток ярких ламп по его сторонам, масса разнокалиберных коробочек с красками, тонкие кисти, множество губных помад, похожих на разбросанные по столу охотничьи патроны. Полстены занимал большой плакат – точная копия того, что мы видели перед «Олимпийским».

– Кто там? – послышался очень недовольный голос из-за ширмы в углу.

– Это мы, Анжела, – сказала Лена.

Тут же появилась взлохмаченная голова.

– А-а, Лена, привет! А это… – Анжелика перевела взгляд на меня.

– Да, это Юра. Адвокат, – представила меня Лена, – я тебе о нем говорила. А это Анжелика, – повернулась она ко мне.

– Я уже догадался. Здравствуйте.

Голова исчезла, из-за ширмы снова раздался голос Анжелики:

– Садитесь. Я сейчас оденусь и выйду. У меня есть немного времени. Минут десять-пятнадцать перед концертом. Что, на улице много народу?

– Полно, – ответила Лена, – не пробиться.

– Хорошо… – Голос стал довольным. – Значит, снова аншлаг. Как вчера и позавчера. Мои недоброжелатели снова будут скрежетать зубами… Ну и пусть скрежещут. Это им полезно.

Голос Анжелики был резким и капризным, как у маленькой девочки, которая потеряла любимую игрушку. Я краем уха слышал, что кто-то из журналистов даже сравнивал ее голос с насколько рваным, настолько же очаровательным вокалом Эдит Пиаф. Впрочем, на мой взгляд, журналисты, как всегда, преувеличили…

– Вот и я. – Анжелика вышла из-за ширмы. Надо сказать, по телевизору она выглядела куда эффектнее. Понятно – хитрости при съемках, особый грим, специальные ракурсы, компьютерная обработка… В клипах она походила на этакую красивую и опытную, хоть и молодую, женщину, прошедшую через все испытания, посылаемые жестоким миром, в котором ей приходится жить, и при этом не потерявшую нежности и любви. Собственно, об этом и были все песни, включая ту, по названию которой именовался сегодняшний концерт.

Но из-за ширмы появилась просто обычная девчонка, невысокая, с худенькими и тоненькими ручками-ножками, обиженно надутыми губками и несколько уставшими глазами. В принципе Анжелика не обладала сколько-нибудь впечатляющей внешностью. Встретил бы я такую на улице – и даже не обернулся бы. Совершенно обычная девушка, ну только глаза чуть раскосые, что не совсем характерно для Москвы. Хотя была у меня одна знакомая – коренная москвичка и при этом настоящая саамка… И фамилия у нее была соответствующая – Серин-Оол… Так что если разобраться, то и в Москве можно встретить хоть кого… Но, очевидно, на сцене она становилась совсем другой, нам в этом, судя по всему, сегодня предстояло убедиться.

– Анжела, мы сейчас, конечно, не будем вдаваться в подробности, – сказала Лена, – тем более у тебя концерт, нужно быть в настроении.

– Хм, – скривилась в невеселой ухмылке Анжелика, – если бы я каждый концерт была в хорошем настроении… Откуда такое счастье… Устала я немного… Такой бешеный темп. Концерт за концертом – передохнуть некогда. А теперь еще эти дурацкие истории на мою голову.

– Ничего, – утешительным тоном сказала Лена, – справимся. Хотя, скажу тебе честно и откровенно, положение довольно серьезное.

– А может, ты все-таки преувеличиваешь, а, Лена?

Лена только грустно покачала головой:

– Хотелось бы на это надеяться. Но, к сожалению, вынуждена тебя снова огорчить. Час назад мне позвонил мой непосредственный начальник и попросил собрать о тебе сведения. А конкретно о том скандале, который ты устроила в «России» две недели назад.

Анжелика погрустнела, вынула пачку сигарет, прикурила и с наслаждением глубоко затянулась:

– Да, было дело… Но вроде бы ни на кого не нападала. И уж тем более с ножом… Просто покричала в вестибюле, и все.

– Знаете, – вступил я в разговор, – если они решили действительно обвинить вас, то любое, даже самое мелкое происшествие, обычный скандальчик может оказаться роковым.