Лиат. Сожженная льдом - Ульяна Соболева

выкрикнул одобрительно, на какой-то особо громкий вскрик боли и такой же громкий рык удовольствия.

Мерзкий…какой же ты мерзкий, инкуб. А как притворялся…Как же искусно притворялся, изображая заботу. И тут же застыть, когда он вдруг потянул носом и нахмурился, опуская взгляд. Несколько мгновений смотрел на мои руки, и я убрала их за спину, пряча следы собственной слабости.

— Кто посмел?

Тихо, но с угрозой.

— Тебе-то что, инкуб?

— Сама что ли? Не поверю. Чтобы главное украшение Мендемая само испортило собственную бесценную кровь самого Аша Абигора…

— Моя кровь уже испоганена. Тобой, инкуб.

И мстительно отметить про себя, как дёрнулась левая щека демона.

И так же следом — правая рука, которой оттолкнул девчонку от себя. А я вцепилась взглядом в его лицо, прикусывая собственный язык и не глядя туда, где он поправлял собственные штаны.

— Пошла отсюда! Эй, парни, угощайтесь! У меня появилось занятие поинтереснее.

И встал со своего места.

— Пошли, сестрёнка. Поразвлекаемся, как мы это любим. В семейном кругу.

Глава 6.1

* * *

Я заметила его сразу. Увидела и грудь разодрало от рыдания. Я даже не могла себя сдержать. Арис сидел на постели, прикованный к спинке кровати за ногу и за руку. Вскинул голову, увидел меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не закричать.

— Мама, — так тихо, а мне показалось, что от силы этого слова у меня лопнули барабанные перепонки и вместо слез по щекам катятся кровавые дорожки.

Подбежала к сыну и прижала к себе. Я целовала его, гладила, ерошила волосы, прижимала маленькие ладошки к своим щекам и благодарила Бога, что он жив. Мой мальчик. Как же я допустила, чтобы с нами все это произошло?

— Мамочка, — он не плакал, просто смотрел на меня и трогал мое лицо руками, нюхал мои волосы, — как же ты хорошо пахнешь.

— Тебя обижают? Тебе плохо здесь? Тебя бьют?

Я спрашивала, а сама осматривала его, искала признаки истощения и издевательств и понимала, что если найду — меня это убьет. Я не перенесу его страданий.

— Нет. Они учат меня драться и хорошо кормят. Иногда Этот приходит. Говорит со мной. Я его ненавижу.

— Кто приходит? Кто, мой хороший? — я не могла перестать целовать его и вдыхать самый лучший запах на свете — запах своего ребенка. Казалось, я не видела его целую вечность и сейчас меня разрывало на части от радости.

— Он. Мертвый. Он приходит ко мне и говорит со мной.

— Кто? Аш?

Мальчик кивнул и нахмурился.

— Я убью его когда-нибудь и освобожу тебя, — сказал и посмотрел мне в глаза. А я вздрогнула — впервые увидев насколько не детский у него сейчас взгляд. Лишения меняют всех и детей в первую очередь. Они ожесточаются быстрее взрослых и мне нет рядом, чтобы смягчить удары, уберечь от грязи. Я боялась себе представить, что видит и слышит мой мальчик, находясь среди десятков демонов.

— Мы выберемся. Все будет хорошо. Вот увидишь. Ты только держись и слушайся всех. Пообещай мне, что дождешься меня.

— Дождусь? — он с недоверием посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на мою одежду, изодранные руки и снова перевел взгляд на лицо. Он мне не верил. Я и сама себе не верила.

— Да, милый, обязательно дождешься. Только никому не говори, что я здесь была, а я постараюсь выбраться к тебе еще раз, родной. Посмотри мне в глаза, Арис. Я люблю тебя. Помни об этом всегда. В тебе часть моего сердца и, если с тобой что-то случится, мое перестанет биться. Ты слышишь?

Я провела пальцами по его лицу. От лба к подбородку. Как делала это раньше, произнося про себя молитвы.

— Всегда делай вот так и вспоминай, что я рядом, даже если меня нет. Ты помнишь? Этот жест приносит удачу.

Я улыбнулась сквозь слезы, когда он повторил — провел по своему лицу пальчиками и вдруг рывком обнял меня за шею:

— Мне было так страшно, что я никогда тебя не увижу.

— Мне тоже. Очень-очень страшно.

Маленький мой, мне так страшно, как ты даже не можешь себе представить. Не за себя. За тебя. Арис вдруг отстранился и серьезно посмотрел на меня:

— Мама, разве он не должен был вернуться, чтобы быть снова с тобой? Ты же так этого хотела. Ты говорила мне, что он хороший.

Да, говорила. Тогда я и сама в это верила. Я медленно выдохнула и накрыла ладошки сына своими.

— Очень хотела. Ты прав. Но иногда наших желаний очень мало. Для того, чтобы все получилось хотеть должны оба, а не кто-то один. Помнишь я рассказывала тебе сказку про лебедей?

— Про красивых птиц, которых не существует в нашем мире? Про черную и белую?

Я кивнула.

— Помнишь, что только в одном случае они могли встретиться — если летели навстречу друг другу потому что расстояние было слишком огромным для кого-то одного?

Мы с Ашем теперь летим в разные стороны. Я за ним, а он от меня и, если он и достигнет своей цели, то я, скорей всего, камнем упаду вниз.

— Но в твоей сказке они встретились, — тихо сказал Арис, — и черная птица оказалась не такой злой, как все думали.

«Да, но это бывает только в сказках» — подумала я и снова погладила его по щеке.

— Тебя там бьют, мама? — спросил очень серьезно и в светлых глазах отразилось отчаяние.

— Нет, что ты. У меня все хорошо, — по щекам снова потекли слезы.

— Я видел, как оттуда вывозят мертвых. Их оставляют стоять в телеге у ворот до утра, а с рассветом выкидывают в ров. Я ходил туда…Каждый день. Проверял, что тебя нет среди них.

Мне стало жутко, я буквально почувствовала, как зашевелились волосы на затылке. Сильно прижала сына к себе. Так сильно, что казалось нам обоим станет не чем дышать.

— Я никогда не буду среди них. Не ходи туда. Я тебе обещаю — меня там никогда не будет.

— Обещаешь? — он вдруг сорвался и в глазах заблестели слезы, — Мне так страшно, мама. Страшно, что однажды я увижу тебя среди них.

— Нет, мой одной. Не думай об этом. Все будет хорошо.

— Шели! — шепот Тана заставил нас обоих вздрогнуть. — Нам пора. Скоро хватятся. Пойдут искать.

Обернулась к Арису, вытирая слезы с его щек.

— Ты жди меня. Я обязательно скоро приду еще раз. Мне пора. Я люблю тебя. Очень-очень сильно. Помни про удачу, родной. Обязательно помни.

Поцеловала в глаза и, быстро встав с