Ртуть и соль - Владимир Кузнецов

– Ну ты сказал! В офицеры идут только благородные. Конторщикам и фабрикантам дороги в армию нет. Только рядовыми, если кому жить надоело.

– Добро, – кивает Сол. – А что за рейды?

– Вербовщики, – заявляет Спичка со значительным видом. – Добровольцами в армию мало кто идет. А уж во флот – так тем более. Поэтому для пополнения рядов у короля есть специальные люди. Ходят по домам, обычно ночью, вышибают двери, ищут подходящих в солдаты мужчин. И тогда, если ты не безрукий, безногий или сплепой на оба глаза – считай, что тебя уже забрили. Ребята серьезные, драться не дураки. Даже банды от них откупаются – дают рекрутов, сколько те попросят.

Эд задумчиво чешет бороду. Если Спичка не привирает, то дело, конечно, дрянь.

– Что, и филины тоже?

– Не, – Спичка трясет головой. – Филины на время призыва собираются в Старой Пивоварне. Туда вербовщики не суются. А что это у тебя?

Он пытается проскользнуть мимо Эда в комнату, но тот перекрывает ему дорогу.

– Не лезь. Отравишься.

– Ты же не травишься! – возмущается мальчишка, отступая.

– Я маску ношу. Лучше скажи – нам что, тоже в Пивоварне прятаться придется?

Спичка пожимает плечами, смешно выпятив нижнюю губу.

– Не знаю. Будем ждать.

Ждать долго не пришлось. К закату к охране Эда прибавляется еще пятеро угрюмых парней, окна закрываются ставнями, а обе двери основательно баррикадируют. Когда Сол спускается на шум, долговязый мужик с длинными рыжими бакенбардами и уродливо перебитым носом вручает ему увесистую дубину с удобной, обмотанной кожаным ремнем рукоятью.

– Возьми-ка. И держи при себе.

Этой ночью на Мэдчестер-стрит шумно. Слышно, как чем-то тяжелым колотят в двери, как визжат женщины и бранятся мужчины. В щелях закрытых ставен мелькают рыжие отсветы открытого пламени, несет горелым дегтем. Эд не спит – чутье подсказывает, что и его дом не обойдут вниманием.

В двери стучат.

– Чужак, открывай, – это голос одного из филинов. Эд отодвигает щеколду. Дубина у него наготове. В дверях – гангстер с перебитым носом.

– Собирай что нужно. – Времени на предисловия он не тратит. – Старшие сказали забрать все твои причиндалы.

– Что случилось? – хмуро осведомляется Эд. Этого носатого он не знает и доверять ему не спешит. В этом городе у него друзей нет. Разве что Спичка… Хотя и Спичку еще надо проверить.

– Бунт, – гангстер задирает верхнюю губу, показывая ряд гнилых, щербатых зубов. – Весь западный край полыхает. Говорят, началось с того, что Райтарк и Трок сдали вербовщикам своих тоскских и диларнийских работников. Чертовы дикари устроили настоящую резню, отправив к праотцам целый отряд вербовщиков, да так разгулялись, что пошли громить все, на что взгляд упал. Святоша Уолзи бросил на усмирение бунтовщиков своих черных мундиров. Сейчас на Адмиральском мосту такая драка, что слышно на милю вокруг.

Рыжий опасливо оглядывается через плечо, словно бунтовщики с гвардейцами уже стоят за его спиной.

– Лучше нам убраться, и поскорее, чужак.

На улице в этот момент кто-то долго и протяжно кричит – такого страшного вопля Эду еще не приходилось слышать.

– Спичка! – кричит он.

Мальчишка тут же выскакивает из-за спины гангстера – видать ждал. Эд оглядывает спальню, прикидывая, что можно забрать, а что стоит оставить.

– Мне нужны ящики. Чем больше, тем лучше. У старухи найдутся?

– Дьявол ее знает, – бросает Спичка. – Только я спрашивать не буду.

Эд коротко матерится. Спичка повторяет пару слов, довольно кивая, – до новых ругательств этот шкет всегда охоч.

– Не стой, как столб! – прикрикивает на парня Эд. – Снимай с кроватей простыни, одеяла, тащи все тряпки, какие найдешь.

Они спускаются в лабораторию. Прежде всего нужно забрать посуду и дистиллятор – эти штуки дорого стоят и долго делаются. Эд заворачивает пробирки и реторты в тряпье, которое ворохом приволок Спичка. Дальше – реагенты. Гремучая ртуть в небольшом пузырьке идет Эду в карман. В соседний он сует «пробную» гранату. Стеклянная бутыль с азотной кислотой заворачивается в одеяло и обматывается бечевой.

– Понесешь ты, – Сол тычет пальцем в грудь носатому. – Смотри, если разобьешь – она сожжет твою кожу и выест парами нутро.

– Я не понесу, – тут же отпихивает руку Эда гангстер. – В руки эту колдовскую дрянь не возьму.

– Возьмешь, – Эд уже вернулся к сборам и на носатого даже не смотрит. – Или будешь сам объясняться с Джеком.

В ответ слышатся невнятные, очень тихие ругательства. Аргумент с упоминанием Джека оказывается более чем весомым. С серной кислотой дело обстоит сложнее. Эд хранит ее в свинцовой бочке. Сам по себе сосуд надежный, но адски тяжелый.

– Спичка, нам нужна тачка, – заявляет Сол, – или носилки. Что-то, на чем можно отнести эту дуру. Один не ходи, возьми с собой кого-то из парней.

Парень кивает и пулей вылетает из комнаты.

– Если тачка будет большая, туда же погрузим и эту, – указывает на бутыль с азотной кислотой Эд.

Остальные реагенты занимают куда меньше места. Перемотав банки и кувшины тряпками, Сол складывает их в простыню и собирает в узел. Крики снаружи не утихают, а запах гари становится все более ощутимым.

– Тебя как зовут? – спрашивает Эд у гангстера, тревожно прислушивающегося к звукам с улицы.

– Накнад. В банде кличут Красной Шапкой.

– Это еще почему?

– Говорят, что, как нос перебили, больно стал на гоблина похож, – криво усмехается гангстер.

Эд улыбается в ответ.

– Много они в гоблинах понимают. Сами-то хоть одного видели?

Накнад смотрит на Сола непонимающе.

– Да почитай половина болотных ангелов – гоблины или полукровки. Кто еще согласится в канализации жить? Наши с ними каждый божий день дерутся, кроме только святого воскресенья.

Эд вскидывает бровь, про себя отмечая еще один момент, не описанный в дневнике жены.

– Алина, Алина, – бормочет он по-русски, – как же мало ты знаешь про этот треклятый город!

Вбегает Спичка, весь в саже.

– Нашли, – задыхаясь, выпаливает он. – Быстрее… Там такой пожар!..

– Нехорошо, – замечает Эд, подхватывая узел с реагентами. – Накнад, зови парней. Давай грузиться и сматываться.

Тачка стоит на заднем дворе – обычная одноосная, плоская. Наверное, Спичка утащил ее у какого-то лоточника, торгующего овощами. Гангстеры с бранью и кряхтеньем громоздят на нее свинцовую бочку, докидывают остальные пожитки, хватают оглобли.

Эдвард как завороженный смотрит поверх крыши их дома. Небо со стороны Мэдчестер-стрит сплошь залито грязно-рыжим заревом. Похоже, горит не один десяток домов.