Девяностые. Том первый. - iwalain

Максимум, на что бы хватило моих четырёхлетних сил – спустить её вниз с пятого этажа. Она ж весит больше половины меня! В ней же не только объективы, но и катушки с плёнкой, и инструмент для ухода за оптикой, и ещё какие-то штуки – не изучал пока весь ассортимент. Вобщем, дошли до соседнего дома, где отец принялся с интересом наблюдать за моими действиями.

Я же, расположив сумку на скамейке у первого подъезда, взял фотоаппарат и начал пристреливаться к соседним. Сначала с родным объективом, потом перебрал по очереди все остальные. И задумался. Телевик или полтинник? А может даже рыбий глаз? Потом у кадра отрезать совсем скруглившиеся края по контуру… процентов по двадцать, и… получатся выпуклые люди на переднем плане. Не, нафиг. Не забываем про суть кадра. Город – это процесс. В том числе и оказания помощи одним маленьким клеточкам этого мегаорганизма другими маленькими клеточками. Поэтому и врачи. Пожарные уже – большая клетка. Даже маленький организм – большая машина-матка и отряд слаженных бойцов. Милиция… Ну, она другая. Она не помогает больше, а ведёт контроль. А вот врачи – у них и сама суть такая, лечить и помогать поддерживать здоровье. Поэтому они. Повторяюсь, да. Ладно. Вопрос в том, как их снять?

Ну ладно, ракурс я прикинул. Телевик сделает акцент на переднем плане, полтинник охватит всё. Времени у меня будет только на один кадр. Смена объектива в Зените происходит методом прикручивания того к фотоаппарату. Никаких байонетов, суровая советская резьба. Так что долго. И, что ещё весьма важно – застать такой момент очень сложно. В смысле – ситуацию, когда из машины выходят два врача. Да блин, тут и одного-то поймать маловероятно! Чтобы вы понимали, на половину вызовов по скорой врачи выезжают на общественном транспорте. Серьёзно! У них бесплатный проезд, и на какую-нибудь поднявшуюся температуру у неопасных пациентов ездят на автобусе.

Я просто в шоке. Десяток пациентов за день. Когда при наличии авто количество можно увеличить в два-три раза. Но – девяностые… Медицинские рафики и буханки, чтобы вы понимали. Я, когда первый раз увидел это, на глаза аж слёзы навернулись. Ладно ещё в них просто транспортировать пациента, но проводить реанимационные операции… Жуть! Да блин, сколько же народа не выживает тупо из-за того, что врачи не могут оперировать на ходу в этом убожестве?!

Тогда едва удалось свести эмоции в злость, чтоб не расплакаться от обиды на несовершенство мира. Такой уж детский организм. В итоге это вылилось в новый пункт Таинственного Плана. Пока не оформившийся, но смысл его был в том, чтобы хоть как-то повлиять на этот момент. Теперь вот сижу и раздумываю над объективом и тем, как дать скорой нормальные машины. Хотя чего тут думать – телевик. За врачами и так придётся охотиться, далеко не факт, что будет достаточно времени приблизиться на расстояние кадра полтинника. Так что только телевик. А у него ещё и изменяемое фокусное расстояние, так что совсем красота. Вот только светосила подкачала. А в фотоаппарате сотки ещё половина кадров. Так что придётся врачей пока отложить. Заодно и присмотрюсь к городу и местам, где курсируют машины скорой помощи. И подумаю над Планом.

Проник в областную администрацию.

Волшебное «К маме» на входе, и я внутри. Даже тщательно разработанная легенда не понадобилась.

Первым делом сфоткал бюст Ленина, смотрящий в спину себе-же-памятнику на площади. Затем отправился гулять по коридорам на разных этажах, изучив двери. Внимание привлекла распахнутая, за которой моим глазам открылся восхитительный вид. За столом сидит блондинка лет тридцати пяти и читает какие-то документы. Алый цвет губной помады гармонирует со стоящим рядом букетом роз. А небесно-голубого цвета ваза, в которой они стоят, идеально сочетается с платьем. Слава Вселенной, что сегодня выбрал цветную плёнку. По цветопередаче она, конечно, не чета той, что появится в конце девяностых, но тоже ничего. Так, надо подкараулить момент, когда она отвлечётся, и…

Щёлк!

Женщина встрепенулась, и я вышел на свет. Точнее возник в дверном проёме и шагнул в кабинет.

- Простите, сударыня, не удержался. Вы столь гармонично смотритесь с этим букетом, словно живое воплощение искусства. Я просто обязан был запечатлеть эту картину, даже если она дальше вас и меня не уйдёт. Не сочтите за грубость.

- С-спасибо. – Выговорила женщина, широко раскрытыми глазами смотря на меня. – Приятно получать комплементы, особенно от столь юного человека… Могу я узнать, как вас зовут?

Вот! Цените уровень! Меня не назвали малышом, а приравняли к человеку! Пусть и юному, но всё-ж! Ура, товарищи!

- Иван. – Лёгкий-кивок-аристократа-при-знакомстве-с-равным. – В свою очередь, позвольте мне узнать ваше имя, сударыня?

- Мария. – Отчества женщина почему-то не стала называть. Ну, мне же лучше. – Иван, могу я поинтересоваться, что вы тут делаете?

- Благодарю небеса за то, что сегодня взял цветную плёнку. – Улыбнулся и, не дожидаясь повторного вопроса, ответил уже более серьёзно. – Гуляю.

- В областной администрации? – Подняла бровь Мария.

- Законом не запрещено. – Пожал плечами. – Статья шесть конституции, если я не ошибаюсь. О свободе перемещения которая. Областная администрация режимным заведением не является, соответственно, доступ в неё по закону имеет любой желающий. Под ноги я не лезу, людей от работы не отвлекаю. – Снова пожал плечами. – До бумаг и их исполнения мне дела нет… в отличие от красоты. – Кивнул на фотоаппарат в руке.

- И много уже наснимал? – Заинтересованно спросила женщина, переходя на «ты».

- Ровно два кадра. Бюст Ленина, смотрящий на свой плащ, и вас, сударыня. Но, если вы согласитесь потратить немножко своего времени и попозировать мне, с удовольствием сделаю ещё пару кадров.

Откуда-то слева раздался мужской хмык. Скосил взгляд и обнаружил открытую дверь из приёмной, которой оказался это помещение, в кабинет начальника. Повернувшись всем телом к мужчине, повторил кивок-при-знакомстве.

- Иван.

- Константин Фёдорович. – Кивнул в ответ мужчина. – Так тебе понравилась моя секретарша?

- Да, Константин Фёдорович. Идеальное сочетание, я бы сказал. Жаль, что пока плёнка несовершенна, и не способна с точностью передать видную глазу картину. Но я приложу все усилия, чтобы отпечаток был максимально близок к естественному по цветам. – Хмм. Не слишком ли много наговорил я ему? Нет, дело тут вовсе не в том, чтобы не спалиться, просто