Ничего не бойся! Твой Белый - Янка Рам

его торс в окне второго этажа флигеля. Тур тащит меня обратно в дом.

- Держи... держи... - вытаскивает Руслан из кармана шприц.

- Lasciami andare, Bastardo (отпусти меня, ублюдок)!

Дергаясь, затылком попадаю ему по лицу, слышу, как он матерится и обзывает меня по-русски блядью. Обхватывает меня поверх рук, как удав сжимая в тугое кольцо. И очень больно сдавливает мне грудь. Слёзы брызгают фонтаном. Не могу вдохнуть, в глазах темнеет. Больше чувствую, чем вижу, как Руслан всаживает мне в плечо иглу. Жжёт... Извернувшись впиваюсь зубами ему в кисть и сжимаю что есть силы, чувствуя соль его крови.

- Тварь! - наотмашь бьёт мне по щеке, выдернув руку.

Силы мгновенно покидают меня. Тело расслабляется. Мне становится спокойно... и всё равно.

Хватка слабеет, я оседаю к их ногам, ложась щекой на ледяной пол.

- У птички оказывается темперамент! - цинично фыркает он. - Это ничего... это даже хорошо. Будет интереснее ее воспитывать.

Последнее, что я вижу, это искажённое тревогой лицо, забегающего в дом Бьянко.

Но тревожиться больше не о чем. Мне всё равно... Равномерно и редко хлопая ресницами, я включаю и выключаю этот мир. Раз... и выключаю совсем. Не хочу туда больше.

Глава 16 – БАР

Под кроссовками скользят разбитые витражные осколки. Перехватываюсь руками за косяк и залетаю внутрь дома.

Анечка лежит на полу, глаза стеклянные. Моргает медленно и не до конца смыкая ресницы. Всё внутри у меня обрушивается вниз.

В руках у Руслана тонкий шприц. Он закрывает иглу колпачком и убирает его в карман. В порыве мне хочется утопить кулаки в их мордах. Но я сдерживаю этот порыв, потому что это путь в один конец. И девочку после этого я скорее всего не увижу. Беру себя в руки, пытаясь дышать ровно.

В доме воняет паленным и задымлено.

- Что произошло?.. - хриплю я.

- Она мне нос разбила... - игнорируя меня, гнусит Тур Руслану, зажимая окровавленный нос.

Да какой нахуй нос?!

Перевожу глаза на Руслана.

- Лёд приложи, - бросает он Туру.

- Руслан Львович? - едва сдерживаясь повторяю я. - Что с Анной?

- У девочки был приступ.

- Приступ?!

- Немного переволновалась из-за предстоящей свадьбы.

- Приступ чего?

- Уберите эти горелые тряпки! Весь дом провонял! - игнорируя вопрос рычит он на прислугу.

- И ковру конец - недовольно поджимает губы подошедшая Тамара. - Все отменяется?

- Нет! Перенесём на восемь вечера, - смотрит Руслан на часы.

Присаживаюсь, ловлю на ее шее пульс пальцами. Медленный... И пол очень холодный. И такие нежные хрупкие плечи. Ткань платья съехала на груди слишком откровенно.

Мне невыносимо смотреть на эту картину. Поднимаю хрупкую девочку на руки.

- Это не выглядело как приступ.

Это выглядело как попытка сопротивления.

- Василий... - подходит ко мне со спины Тамара. - Анечка - особенная девочка. С неустойчивой психикой. У нее бывает, знаешь ли...

В том, как она говорит "Анечка" нет ничего тёплого. И эмоционально я чувствую не вмешавшуюся в ситуацию Тамару по другую сторону баррикад.

- Время от времени, - добавляет Руслан, - бывает.

- А Вы разве врач, ставить ей такого рода препараты?

- А ты разве следователь задавать мне такого рода вопросы? - прищуривается он раздраженно.

Подходит ко мне, поправляя ткань сарафана у нее на груди. Меня сводит от того, что его пальцы касаются её кожи.

- У тебя какая задача, Белый?

- Защищать, - передергивает меня.

- Да. А не лишние вопросы задавать, которые не в твоей компетенции.

Делаю шаг назад. Его пальцы зависают в воздухе.

- Но у нее пульс слабый...

- Это проверенное успокоительное. Все будет хорошо.

- Как долго она должна быть в отключке?

- С полчаса.

- Я наверх унесу, а то надышится гарью.

- Унеси...

Поднимаюсь. Толкаю коленом дверь в ее комнату, кладу на кровать.

Взбешенно меряю комнату шагами, прокручивая все с самого начала. Все детали... Все ее эмоции...

Она боится его! Боится! И всё время пыталась сбежать. Но это и действительно может быть диагноз, Белый. Да. Но… Это не отменяет того, что он ведет себя по отношению к ней как последний мудак.

Присаживаюсь перед кроватью.

- Анечка... - глажу по щеке. - Аня...

Нет реакции. Засекаю время.

Грею в руках ее ледяные ладошки. Потом - ступни. Маленькие, немного испачканные в пыли, розовые пальчики. Отыскиваю в шкафу плед, укрываю.

- Анечка... ну давай же... возвращайся!

- Мама... - шевелит она губами.

- Пиздец какой-то! - сглатываю я.

Перебирая пряди ее волос, веду пальцами от виска по голове к затылку. Рисую по брови. Костяшками глажу скулу. Хочется передать ей немного тепла и своего присутствия. Я же отошел всего на несколько минут! Ну как так?..

Стягиваю одеяло, ища прокол от иглы. Ей колят это систематически? Она не выглядит обычно вялой. Немного затравленнной - да. Но взгляд всегда живой. Хотя откуда мне знать, я знаю ее всего пару-тройку дней.

На плече один прокол.

Аккуратно перекладываю на спину, чтобы проверить второе плечо. Нет ничего. Куда еще могут воткнуть? В бедра?

- Прости... - закусываю губу, скользя пальцами под юбку.

Задираю её, обнажая медленно щиколотки... колени...

Бля!...

Ловлю себя на том, что неконтролируемо прижимаюсь губами к ее коленке. Целую. Она так пахнет... тонким... тёплым... смешанным с каким-то нежным парфюмом...

Это отправляет меня в тот крышесносный момент, когда на мгновение я присвоил её и тонул в этом вкусе, запахе, облаке шелковых волос...

Присвоил и отпустить не получается теперь!

Впиваюсь в гладкое упругое бедро, чуть выше колена.

Белый, ты охренел?

Закрываю глаза, отстраняюсь.

Дышу глубже, пытаясь вернуться в реальность.

Ты что делаешь?!

Я?...

А...

Глажу пальцами бедра в поиске проколов. Идеальные... Мне хочется вжаться лицом в них.

Да черт возьми! Нет никаких проколов, не трогай ее!

Решительно одергиваю юбку.

- Извини... - бормочу я.

Закрываю снова пледом. Сажусь возле кровати, провожая взглядом секундную стрелку на часах.

Ровно через полчаса пытаюсь еще раз её разбудить.

- Анечка...

Глаза медленно открываются, слепо и равнодушно смотрят сквозь меня. И снова закрываются.

Растираю ее ладонь.

В комнату заглядывает Тамара.

Я мониторю ее эмоции и реакцию. Женщина ведь... Где сочувствие? Должен же быть какой-то материнский инстинкт, у нее дочь ровесница.

Реально есть проблемы с психикой или это другое? Я допускаю, что мне только хочется видеть