Дикая жизнь - Фиона Вуд

Но свое дело она знает. Она неглупая, подтянутая и преподает здесь уже лет десять, так что уважать ее начали еще до первого урока – по рассказам старших братьев и сестер. А еще она печально известна карательными мерами в виде физической нагрузки для тех, кто нарушает правила. По этой причине, а также потому, что ее предмет необходим всем, кто планирует выжить в этом аду, с ней стараются ладить.

Так что мы теперь умеем читать карту, ставить компас как полагается (на север), растапливать переносную плитку (нашу верную «Трангию») и укладывать в гигантские рюкзаки столько еды, сколько требуется на несколько дней похода. Мы знаем, на что смотреть на ночном небе и как расценивать положение солнца. И даже если солнца нет, а мы разбили или потеряли компас, можно ориентироваться, так сказать, невооруженным глазом, обращая внимание на то, с какой стороны камни или стволы сильнее обросли мхом – тенистая сторона, а значит, юг. А если знаешь, где юг, найти север и так далее – раз плюнуть.

Жаль только, что нет никакой пользы от карт. Например, куда ведет моя прошлогодняя карта – карта моего сердца или мозга? Хоть куда-нибудь, где не было бы больно? Только бесконечными кругами по горам.

– По этому маршруту мы будем идти примерно час, – объявляю я и тычу пальцем в карту, разложенную на столе, надеясь, что не промахнусь. – Или не по этому?.. Точно не знаю.

– А нельзя нам самим выбрать маршрут? – спрашивает Холли. – Какой полегче?

– Выбрать надо сейчас и сообщить остальным, чтобы они знали, с какого скального карниза мы свалились, если не вернемся, – говорю я.

– Сначала выкладывай, что сказал Бен.

– Я же тебе все выдала вчера вечером.

– Постарайся вспомнить, как именно он это сказал. Слова «девушка» или «парень» произносил?

– Нет.

– По-моему, это плюс, – вмешивается Лу. – Может, теперь вернемся к карте?

– А тебя кто спрашивал? – поворачивается к ней Холли.

– Я говорю что хочу и когда считаю нужным, – отвечает она. – Так что не трудись спрашивать.

* * *

Я постепенно проникаюсь симпатией к Лу. Не знаю, в чем прелесть флегматичности, но мне нравится, что шпильки Холли на нее, похоже, не действуют. А они больно ранят даже меня, ее лучшую подругу.

– Мы, кажется, будем «встречаться». Я почти уверена. Этого достаточно?

– Абсолютно, – кивает Холли. – А какой день ты выберешь как годовщину – вчерашний или день первого поцелуя?

Лу смотрит на Холли в упор.

– Ты что, серьезно?

– Памятные даты – это очень важно, – объясняет та.

– Ты наняла ее как менеджера по отношениям? – спрашивает меня Лу.

– Она оказывает помощь безвозмездно.

Даже не знаю, кто вызывает у Лу меньше восторга – я или Холли.

– А Бен в эти выходные идет в поход? – интересуется подруга.

– Не знаю.

Холли тяжко вздыхает.

– Придется тебе научиться подстраивать ваши графики, а то ничего не выйдет.

Лу тяжко вздыхает.

– Может, все-таки выберем маршрут?

Целых десять секунд мы глазеем на карту.

– А где тут верх? То есть мы вот здесь, а… – Холли медленно поворачивает карту и хмурится. – Как вот это соотносится с тем? – Она кивает в сторону реального мира.

– Ты что, не ходила на занятия по выживанию? – спрашивает Лу.

– Ага, – кивает Холли.

– Вот там Ладислав все и объясняла, – говорю я. – На интенсиве на прошлой неделе. Как выжить, компасы и все такое.

– Без разницы. Вы-то двое слушали? – Мы с Лу киваем. – Хоть что-то, – подытоживает Холли.

– Надеюсь, ты хотя бы готовить умеешь, – отзывается Лу.

Слегка отвернувшись от нее, Холли кривится.

– Я все вижу, – объявляет Лу. Она настоящая мадам Выдержка. Ни злости, ни улыбки.

Следующее дело в списке подготовки к походу – забрать наши пайки. Мы с Холли и Лу плетемся в столовую, где их выдают.

Там уже сидит Майкл с Хэмишем и Дугом. Они тоже собираются в двухдневный поход. Значит, Бен никуда не идет. В поход отпускают только по одной группе из корпуса.

– Есть что-нибудь приличное? – спрашиваю я Майкла.

Он недоволен.

– Почти все консервированное, в вакуумной упаковке, сушеное или вяленое, и вся еда не похожа сама на себя.

– Есть свежие фрукты, бекон, стейк и сыр на первый день, – это уже мисс Ладислав отзывается. – И «горные хлебцы». Только не забудьте пробить дырки в консервных банках перед тем, как греть их на огне, а то взорвутся. Что будет? – Она приставляет одну ладонь к уху, а тыльной стороной другой руки проводит под носом – может, у нее сенная лихорадка?

– А то взорвутся, – повторяем мы вслед за ней, как благовоспитанные зомби.

– Все упаковки макарон рассчитаны на одну порцию – просто добавьте воды и разогрейте на «Трангии». Если проблему представляет вес рюкзаков, советую вам взять для еды вот эти упаковки. Соберите все необходимое и возвращайтесь, проверим рюкзаки вместе. Исходите из количества приемов пищи и перекусов, добавьте еще один на случай, если вам придется задержаться в пути из-за непогоды или травмы. В пеших походах мы сжигаем много калорий, так что не забудьте про углеводы и «походную смесь» – сухофрукты и орехи, – заканчивает она. – Да, и какие-нибудь столовые приборы захватите.

– Сколько плиток шоколада нам полагается на экстренный случай? – спрашивает Хэмиш.

– По одной на каждого, – говорит мисс Ладислав. – А еще – смесь какао с сухим молоком и сахаром, так что не придется добавлять ни то, ни другое. Настоятельно советую захватить его: ночи в горах холодные, а какао с поджаренным маршмеллоу делают любую обстановку более сносной – это научно доказанный факт.

Лу переговаривается с Майклом, собирая провизию в корзину, которую нам выдали. Они вместе ходят на математику по усложненной программе.

– Зубрилка и ботан, – замечает Холли.

Каково будет мне, если Майкл решит с кем-нибудь встречаться? Раньше казалось, что это вообще немыслимо. Но с Лу у него, кажется, нашлось что-то общее. Она неглупая, старательная, очень сдержанная и спокойная, так что Майкла не отпугнет. Хоть я и не думаю о Майкле в романтическом смысле, я привыкла к тому, что я нравлюсь ему так, как больше не нравится никто. Эта мысль – постоянный ориентир на моем ландшафте.

Возвращается Холли со своей продуктовой корзинкой.

– Видела открытые образцы? Все до единого похожи на сушеную блевоту.

– Зато не тяжелые, – возражаю я.

У себя в корпусе мы ошарашенно смотрим на огромные раздувшиеся рюкзаки.