Не хочу на физкультуру! - Станислава Бер

– Ты принес, что я просил?

– Да, отдал в приёмное отделение.

– Хорошо, – физруку полегчало. Без вещей в тюряге трудно.

– Это, правда, ты её убил? Тебя точно не подставили? – спросил Антон. Это было важно.

– Правда.

– Но зачем, Максим? Зачем ты её убил?

– Я не хотел, – встрепенулся Макс. – Понимаешь, мне показалось… впрочем, долго объяснять, да и не нужно. Я во всём сознался, написал чистосердечное признание.

* * *

Учебный год начался с печальной новости. Маргарита Николаевна Зыбина трагически погибла в собственном доме. Физрук Максим Алексеевич Штурц арестован по подозрению в её убийстве. Что там у них случилось, в школе было неизвестно.

– А я всегда знала, что между ними что-то есть, – старая химичка держала под руку историка и шипела ему в ухо. Похороны были скромные. На кладбище собрались бывшие коллеги и немногочисленная родня. Двоюродный племянник, он же наследник, возглавлял траурное шествие, изображал скорбь.

– Ираида Борисовна, дорогая, помилуйте. О мёртвых либо хорошо, либо ничего, – ответил Николай Сергеевич, поморщившись.

– О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды. Вам ли, историку, не знать полное изречение спартанца. А я ничего, кроме правды, и не говорю.

– Уважайте хотя бы смерть, – сказала Маринэ Михайловна и вытерла лицо. Ком стоял в горле. Зыбину она ценила, считала своим наставником и лучшим руководителем на свете. А теперь её не стало.

– Она думает, если её назначили исполняющей обязанности директора, то может мне указывать, что говорить, – опять зашипела химичка. У старой еврейки была одна мечта – под старость лет встать во главе педагогического коллектива школы, и ту растоптали. Ну, ничего, Маринэ – девушка молодая, вспыльчивая, наломает ещё дров, а Ираида Борисовна тут как тут, доложит куда следует.

– Я, признаться, тоже был удивлён таким назначением. Третий год в школе, и уже директор. Ну, возможно, что не нашли пока достойной кандидатуры.

– Николай Сергеевич, если Вы на себя намекаете, то не старайтесь. Все помнят двухнедельные запои и другие Ваши алкогольные приключения со старым завхозом.

– Я закодировался и пять лет уже не пью.

– Ну и чудесно. Простите пожилую женщину, что помянула старое.

Ох уж это старое. Завхоз дядя Вова классный был собутыльник, душевный, начитанный. Сколько они с историком тостов за Шопенгауэра поднимали, сколько спорили о философии Канта и трагедиях Шекспира. Когда-то инженер на заводе, дядя Вова ремонтировал машину, не рассчитал силы, и на него рухнул двигатель. Успел увернуться, но плечо придавило. Грязная кровь ударила в печень. На фоне сепсиса развился гепатит. Цирроз и группа инвалидности в двадцать девять лет. Жена не бросила, хотя он этого ждал, а вот с завода пришлось уйти. Вежливо попросили с хорошими отступными. В школе с золотыми руками и навыками инженера да на мизерную зарплату его приняли с распростёртыми объятиями. Жалеючи себя, загубленную жизнь, так и не открывшиеся перспективы в карьере, он стал прикладываться к бутылке, несмотря на протесты врачей и супруги.

В сорок лет дядя Вова выглядел на все сто. Не подумайте хорошего, не на сто процентов, а на сто лет. Одрях, пожелтел как лимонная корка. В одних только мутных глазницах проглядывал живой огонёк. Николай Сергеевич и сам любил выпить, а в компании с завхозом водка казалась слаще. В каптёрке они могли сидеть до ночи, пока все пунические войны обсудят, уже и домой пора. А потом дядя Вова провинился по-крупному. Погибли дети. Суд, колония и смерть вдали от дома. Печень не выдержала тюремной жизни, лопнула, или вены пищевода лопнули, историк не совсем понял. Кровь лилась из горла рекой, заливая лицо и нары. Помянуть бы друга-собутыльника, да Николай Сергеевич не пьёт давно. С тех пор как отрезало, не тянет к зелёному змию и всё.

* * *

Что может быть лучше, чем проснуться в своей кровати? Лучше может быть только – проснуться, открыть глаза, а на тебя смотрит улыбающаяся мама. Даша тоже заулыбалась. Мама наклонилась и обняла дочку. Глаза наполнились слезами.

– Дашулик, родной мой, как же ты нас напугала.

– Мам, я сама испугалась. Там были такие страшные тёти. Они сначала меня ненавидели, а потом подобрели и угощали малиновым вареньем.

– Какие тёти? Ты ничего про них не рассказывала в полиции.

– А что, нужно было? Меня спросили, кто забрал из магазина, где жила, что рядом, а про тёть никто не спрашивал, – Даша удивлённо подняла брови.

– Нужно рассказать обязательно. Один "добрый" волшебник чего стоит, а ещё и тёти были, оказывается.

– Ты сама сказала отвечать на вопросы, я и отвечала.

– Ладно, разберёмся.

– Подожди. Тогда, наверно, нужно и про дядю с золотой рыбкой рассказать?

– Там ещё и дядя был?

– Да. Нептун. У него огромный аквариум. Там много красивых рыбок плавает, но только одна из них золотая.

– Он тебя не трогал этот дядя?

– Зачем? Он мне про рыбок рассказывал и разрешил их покормить.

– Хорошо. Главное, что ты дома. Пойдём умываться, завтракать и в школу собираться.

Начался сентябрь. Даша ходила в школу. После занятий Ксения привела дочь к следователю. Тюленева была в ещё более откровенном наряде, неподходящем ни к её фигуре, ни к её должности. Колхозница в рейтузах, но дело своё знает. Так бывает.

– Дашенька, милая, вспомни всё, что можешь, про этого дядю с рыбками, – следователь присела рядом и взяла девочку за руку. – Как он выглядел, как говорил, ходил? Может он хромал, или ты татуировки на руках заметила?

– Нет, не хромал. Татуировок не было. М-м-м… У него волосы беленькие и длинные. Он их в хвост собирает. А рядом с ушком у него лысо.

– Как это? Проплешина?

– Ну, нет. Он, наверно, выбривает там. С другой стороны головы тоже лысо возле ушка.

– Хорошо, умница. А тёть можешь описать?

Даша описала женщин-похитительниц, но толку было мало. Никаких следов, ни малейшей зацепки. В базе МВД не было людей с похожими приметами. Девочку вернули домой рано утром в день ареста Макса. Привезли и оставили перед дверью квартиры. Радовал тот факт, что ребёнок вообще остался жив и невредим. Такой исход – редкость в делах о похищении.

Римма Тюленева налила чай, добавила лимон и мёд, отхлебнула. Вкусно. Ксения от чая отказалась, Даша от конфетки отказаться не смогла.

– Я могу у Вас узнать некоторые подробности? – Ксения Штурц пристально смотрела на следователя и теребила ручку сумки.

– Смотря какие.

– Мой муж был любовником директора школы? – вены на висках надулись, но Ксения решила расставить все точки над i.

– Да, – просто ответила Тюленева. Ей было жаль молодую женщину. Тем более у неё в жизни была похожая история. Первый муж не пропускал ни одной юбки, любого цвета, длины и размера. Не удивилась бы, что и на штаны заглядывался.