Не хочу на физкультуру! - Станислава Бер

– Спасибо, – сказала Ксения, взяла дочь за руку и вышла из кабинета.

Игнатьев, новенький в отделе, стоял и ждал у входа. Начальница закончит допрос похищенной девочки, и он повезёт её в магазин. Тюленева будет изображать жену, спрашивать на кассе, есть ли дома хлеб, как будто у них общий дом. Игнатьев будет стараться не обидеть, от этого зависит его карьера в органах, и отвертеться от приглашения в постель. Если бы там была только постель. Ради погон он готов был переспать хоть с обезьяной, а Тюленева очень даже ничего, если бы не лосины. От коллег он знал, что у Риммы Ивановны рос сын-балбес и непомерная жадность. Она мечтала найти очередного муженька, которого можно будет доить как корову, чтоб содержал и её, и сына. Пострадавшие от этой охоты поделились впечатлениями в курилке в первый же его рабочий день.

Ксения вышла из здания и села на скамейку. Даже не села, рухнула вниз, как рухнула её жизнь. Все подозрения подтвердились. Даша пристроилась рядом. По лицу мамы потекли слёзы, как весенние ручьи, лились и лились. Женщина всхлипывала и тряслась. Даша испугалась и взяла маму за руку. Ксения успокоилась, вытащила платок из сумки и вытерла лицо.

– А где папа?

– Нет у тебя больше папы, Дашулик, – мама встала со скамейки и потащила её за собой. Теперь настала Дашина очередь плакать. Она представила, что папа улетел на небо и живёт там с ангелами, поэтому она его не скоро увидит. Бабушка рассказывала, что все мы там будем, но хорошие люди с ангелами живут, а плохие в котле варятся. Папа – хороший, значит он – с ангелами. А потом она вырастет, будет старенькая, как папа, умрёт, и они встретятся на небесах. Слёзы высохли.

Ксения шла по улице ничего не замечая, тащила дочь за руку. Какая же он сволочь. Сволочь! Как? Как он мог так поступить с ней и с Дашей? Приходил от этой старухи и целовал их грязными губами. Фу! Лицо непроизвольно сморщилось. Гадко, противно, мерзко. У Ксении было ощущение, будто её толкнули в болото и изваляли в зелёной жиже. Грязь облепила тело, затекла в глаза, заползла в нос. Дома она побежала прямиком в душ и долго стояла под тёплыми струями воды, оттирая каждый уголок тела, каждый пальчик от невидимой грязи. Если бы можно было промыть мозги и память. Выйдя из ванной, она набрала мать.

– Я подаю на развод.

– Давно пора, доченька, – ответили в трубке.

* * *

Ольга Скрябина слегка тронулась умом. Так про неё говорили. Она это слышала, понимала, но не обращала внимания. В комсомольском прошлом Скрябина была в студенческом отряде, их тогда забросили в таёжные места. Там каждое утро стоял густой туман, не видать ни зги. Такой же туман покрывал теперь мир вокруг неё. Сначала туман был тоненьким, она видела всё сквозь лёгкую пелену. Потом стал уплотняться. Она различала лишь знакомые предметы и лица, всё остальное потеряло чёткость, расплывалось за ненадобностью. Ходила на работу, не здороваясь, садилась за компьютер, вбивала данные в 1С:Бухгалтерию, ровно в 18:00 выключала программу, убирала документы в папки, вставала и шла домой. Дома комфортнее, можно закутаться и никого не пускать в свой туман. Единственный человек тревожил её покой – сын. Он настойчиво звал её, и Ольга выходила из пелены.

Однажды Витя пришёл из школы и сказал ей такое, что туман рассеялся окончательно. Отдельные клочки висели какое-то время вокруг неё, но потом и они растаяли. Ольга оглянулась и ужаснулась. Дом был похож на пристанище нищих. Она сама выглядела как оборванка. Нет, так не пойдёт. Надо срочно принять меры. Надо взять отпуск!

Отпуск всегда долго ждешь, как подарок на день рождения в детстве. Последние дни тянутся как жвачка, конца и края нет. Обязательно случится аврал – за пять минут до конца рабочего дня объявится срочная и важная задача. И вот он настаёт, вымученный, выстраданный, заработанный честным трудом, долгожданный отпуск. Надеешься, что отдохнешь, переделаешь все накопившиеся дела, навестишь забытых друзей, займёшься любимым хобби. Потом ты вроде как моргнул, и отдых закончился. Ольга Ивановна Скрябина вернулась из отпуска загорелая, с аккуратной стрижкой и крашеными волосами. Открыла дверь в бухгалтерию, громко поздоровалась и прошла к своему месту. Тишина в кабинете накалилась как лампочка Ильича.

– Отрезала-таки седой и неопрятный хвост, – зашептались коллеги.

Работники забыли про дебет и кредит, учёт и баланс, бросили работу и заворожено наблюдали за Скрябиной. Поражали не внешние перемены, нет, не только они, поражали уверенная походка и осмысленный взгляд. Ольга рассказывала, как провела лето на даче у подруги, бывшей соседки, как загорала и купалась в бассейне, рыбачила и жарила шашлык, как однажды её укусила оса в интимное место, и как она визжала на весь посёлок.

– Ого, такого я ещё не видела. Она даже смеётся! – новенькая Катя замерла на месте, услышав непривычные звуки.

– И я не видела, – опешила бухгалтер со стажем. – Давно не видела её такой… здоровой, что ли? Лет пять, наверно, не видела. Есть бог на свете. Выздоровела наша Оля.

– Сидоренко? – Ольга Ивановна набрала по внутренней связи нерадивого сотрудника. – Сколько можно повторять? Где отчёт о командировке?

За первый рабочий день после отпуска Скрябина сдала три "висяка", задания давно зависли, и не было никаких сил их закончить; "наехала" на бестолковых и ленивых подотчетных, крупно проехалась по отчётности филиалов, сделала больше, чем за весь предыдущий год.

– Я до шести сегодня. Да, скоро освобожусь. Хорошо, встретимся там, у метро, – Скрябина выключила телефон и начала собираться. Упахалась, как лошадь в пахотный сезон. Хватит, домой пора.

– Неужели мужика завела? Надо же, что с людьми делает любовь. Чудеса! – опять шептались за спиной.

Выйдя из офиса, Ольга Ивановна направилась к кафешке у метро. "Жили-были" – новая сеть ресторанов быстрого питания с русской кухней. Еда традиционная: уха по-царски, борщ с пампушками, икра баклажанная заморская, пироги, кулебяки, блины со сметаной – всё как полагается. Но само заведение с изюминкой: на стенах иллюстрации из русских сказок, за стойкой раздачи Елены Прекрасные да Ильи Муромцы в передниках, на больших экранах щука из проруби про новинки меню рассказ ведёт, на столах деревянные ложки под хохлому. Лепота! За столиком у окна её уже ждали.

– Оля, привет! – сказал Богдан Белый, поднялся навстречу и поцеловал в щёку.

– Слушай, ты так классно выглядишь, дорогая. Супер! – Алёна, жена Богдана и бывшая соседка, тоже приподнялась и поцеловала Ольгу, обняла.

– Ты о причёске? Тебе спасибо надо сказать. Ходила к твоему стилисту вчера. Дорого дерёт, зараза, но такой образ мне подобрал, я в шоке. Сама никогда бы не додумалась.

– Это точно. Бог с ножницами в руках, а не парикмахер!

– Дамы, а может поедим? – прервал девчачьи разговоры фотограф и пошёл к раздаче.

Три пластиковых подноса опять же под хохлому отличались между собой разительно. Ольга взяла салат и котлету по-киевски, Алёна – апельсиновый фреш и пирожное. Поднос Богдана кряхтел под тяжестью борща, жареной курицы с картошкой и пирогов.