Космическая одиссея капитана Джонса - Лия Salvatore

пали последние барьеры и обнажились все данные «Эль Дьябло», я пошел горделивым шагом, не заметая следов, а специально оставляя их, чтобы они знали: отныне у них появился враг. Я с трудом удержался, чтобы не оставить послание. Соблазн был очень велик, но объявлять о себе было еще слишком рано.

- Вот она, праматерь всех планет! – я откинулся в кресле и заложил руки за голову. – Наша родина.

Мою душу грела мысль о панике, которая воцарилась сейчас в «Эль Дьябло». Как же. Какой-то хакер взломал их систему и сейчас преспокойно изучает засекреченные данные. Я мог бы сказать им, что это только начало, но говорить было некому. Фенрир, будто чувствуя мое настроение, лизнул мою руку. Я почесал его за ухом.

В рубке завертелась огромная голографическая модель Земли, какой она была много тысяч лет назад, и я понял, почему астронавты древности считали ее самым прекрасным, что когда-либо видели. Она, и правда, была прекрасна. Голубая планета, окутанная водным покровом, причудливым переплетением континентов и полупрозрачной дымкой атмосферы. И отсюда я был родом. Как жаль, что я не родился там, вдалеке от «Эль Дьябло».

- Это, правда, Земля? – недоверчиво спросил Алексей.

До меня не сразу дошло, что они никогда не видели этой планеты, даже на рисунках и в кино.

- А более поздних снимков нет? – спросил Ромео. – Сейчас от нее осталась лишь половина.

Я вспомнил об их рассказе, но в арсенале «Эль Дьябло» были лишь координаты. Пренебрегли они другими данными или решили ихуничтожить – мне неизвестно.

- Проложить курс к Земле, - приказал я «Приговору». – Идем на полной скорости.

Ощущение едва заметного вибрирующего пола стало уже вполне привычным. Рисунок звезд немного сместился, когда корабль скорректировал курс и рванулся вперед, к Млечному Пути. Я пытался угадать, какая из мириадов виднеющихся звезд наша, но, наверное, проще было пересчитать песчинки в пустыне. Тогда я выбрал самую красивую из виднеющихся звезд и назвал ее «Катрин». Соблазн был слишком велик, и я не смог удержаться. «Приговор» послушно выдал мне координаты звезды «Катрин», и я нашел ее в Атласе «Эль Дьябло». Выбранная мною звезда оказалась ни чем иным, как известным Алоуном, огромной и яркой сверхновой, погубившей все планеты в той системе. Что ж, Алоун, отныне тебя будут звать Катрин. И да, я изменил ее название. Теперь во всех каталогах, всех бортовых компьютерах и межзвездных системах эта звезда будет зваться именем моей покойной жены.

И это был мой первый вызов Эдварду Тичу.

Глава 7. Земля

Полет до Млечного Пути занял без малого неделю. Да, мы летели на сверхсветовых скоростях, развитых с помощью «темной материи», но эта галактика была столь далеко, что быстрее добраться не было возможности. Эта неделя была не самой лучшей в моей жизни. Я провел ее, по уши закопавшись в засекреченные данные «Эль Дьябло», пытаясь отыскать хоть какие-то сведения о судьбе своей дочери, но не мог найти ничего, что хотя бы подтвердило ее существование в прошлом.

В какой-то миг все происходящее начало казаться мне бредом, и спасал меня от безумия только звездолет. В голове послушно выстраивалась логическая цепочка, ведущая к розовому озеру с мостиком, меняющем форму. Я ведь сделал его для Эммы. И моя дочь любила его. Она действительно была. И я тут. Я жив. Я существую.

Корпорация просто удалила нас из системы, как какой-то ненужный файл. Был Киллиан Джонс – и нет Киллиана Джонса. И никогда не было. Я не раз приходил в бешенство от того, как просто этот монстр все устроил. Да, я был человеком, одним из миллиардов, населявших нашу республику, крошечной песчинкой в водовороте времени и пространства. А песчинке так легко затеряться. Алекс и Ром видели мое состояние и не лезли под руку. Впрочем, на них бы я никогда не сорвался. Мои единственные друзья.

Я находился в своей каюте, которую устроил с роскошью: она была размером чуть ли не с навигационную рубку, такая же застекленная и слабо освещенная. Там находился стол для работы, кровать и много разного барахла, которое ассоциировалось у меня с шиком и достатком.

Я лежал на кровати, раскинув руки и спроецировав на потолок фотографии Катрин и Эммы. Фенрир лежал рядом со мной. Это был ее последний, пятый день рождения. Все больше погружаясь в бездну тоски и отчаяния, я тонул в унынии и одиночестве, окунаясь в пучину страданий, когда на импровизированном мониторе замигала красная табличка «Капитан! «Приговор» приближается к Солнечной системе. До сближения осталось полчаса».

- Сбавить скорость, - приказал я звездолету. - Я хочу осмотреться.

От Алексея и Ромео я знал, что Черная Дыра поглотила не все планеты системы, а только те, что встали у нее на пути. Уцелели Марс, Земля, Венера и Меркурий. От Сатурна остался жалкий огрызок. Остальные канули в небытие.

Бортовой компьютер по моей просьбе создал голографическую модель Солнечной системы в ее нынешнем состоянии. Первое, что я сразу же отметил – она казалась заброшенной. Никаких спутников на орбите, зондов, звездолетов, астероидов или космического мусора – первобытная тишина и пустота. Черная дыра сожрала все без разбору.

А вот Земля… один взгляд не нее, и сердце сжалось от тоски и жалости.

- Алекс! Ром! – я выскочил из каюты и широким шагом направился в навигационную рубку, где всегда дежурил один из нас.

Это было необязательно, «Приговор» сообщил бы мне о любой неприятности, но мне хотелось создать хоть какое-то подобие дисциплины на корабле. Я хотел включить громкую связь и попросить друзей прийти в рубку, но мне не пришлось этого делать. Они оба были там, моя команда была слишком маленькой, чтобы отдавать подобные распоряжения.

- Что такое? – Алекс поднял голову от карты Млечного Пути, которую изучал всю последнюю неделю.

Какой промах. Надо переписать некоторые программы. «Приговор» должен сообщать о важных вещах не только мне, но и любому члену команды, находящемуся в рубке.

- Мы вошли в Солнечную систему.

Ром вскочил. На лице его отразилось такое волнение, будто через минуту он должен был умереть.

- Мы скоро увидим ее? – спросил Алекс с не меньшим волнением на лице.

- Время полета до планеты Земля составляет 30 минут, - раздался голос Катрин.

Я вздрогнул от неожиданности. Совсем не хотел придать звездолету голос моей покойной