Ангелы тьмы - Гэв Торп

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 66
Перейти на страницу:

— Война затянулась на восемь лет, — продолжил он. — Армейские командиры находились в растерянности, имперский правитель проявлял апатию. Хотя мы убивали тысячи повстанцев каждый год, всегда находились глупые и заблудшие души, чтобы их заменить. Вера в то, за что мы боролись, оказалась утрачена, слава Императора потускнела в горестях сражений и выживания. Победы не было, и война сделалась самоцелью.

— И что же произошло дальше? Твой авторитет был абсолютным, когда мы отрешили тебе от власти.

— Ты сознательно искажаешь события, — проговорил Астелян со вздохом. — Мне надоело убивать людей. Я работал изо всех сил, чтобы пережить те трудные времена.

— Времена, которые ты сам и создал, — вполголоса заметил Борей.

Он находился теперь позади Астеляна, и тот почувствовал дыхание капеллана кожей головы.

— Разве ты не слушал меня? — Астелян рванулся, дав волю растущему раздражению. — Теперь ты должен понять, почему мы оказали сопротивление, когда были атакованы. Целое поколение тарсисцев умерло, чтобы их потомки могли занять свое место в видении Императора, люди не могли бездействовать, когда вы отняли эту возможность.

— Итак, ты взял власть в свои руки, узурпировал полномочия имперского правителя и принес на Тарсис собственную версию просветления, — сказал Борей.

— Нет, не сразу, — ответил Астелян сквозь кашель: горло пересохло.

Он услышал, как шевельнулся капеллан в изголовье плиты, и перед лицом возникла рука Борея и чаша с водой. Астелян не мог дотянуться и взять чашу, поэтому капеллан медленно вылил ее содержимое на пересохшие губы пленника. Глотая освежающую влагу, Астелян наслаждался каждым мгновением, прежде чем продолжить.

— Я давал советы генералам и полковникам, но они часто отвергали мои знания и опыт. Они постоянно не доверяли мне, говорили, что, мол, я требую от армии того, что допустимо ждать только от Космического Десанта. Это были старые аргументы, и, хотя я твердил им про стремление к величию и создание нового мира в горниле битвы, мои страстные просьбы проходили мимо их ушей. Когда один из наших полков попал в засаду и был уничтожен в проходах Зарзокса, правитель Дэкс назначил меня командующим армией лоялистов на Тарсисе. Я поклялся, что мое командование через год принесет победу.

— Смелое заявление… Еще один признак твоего самомнения, наверное? — сказал Борей и поставил чашу на пол, металл при этом скрипнул по камню.

— Достижимая цель при наличии у меня верховной власти и прямого контроля, — ответил Астелян. — Первым делом я казнил тогдашних армейских командиров. Эти представители старой планетарной знати, воспитанные на охотничьих играх, завсегдатаи экстравагантных банкетов, не годились, чтобы вести людей в бой. Я заменил их лучшими лидерами моих священных отрядов, мужчинами, которые были сильными и способными, мужчинами большого ума и железной дисциплины.

Я знал: чтобы выиграть грядущую войну против ренегатов, придется вести тяжелые бои, и выбранные мною люди были полностью лояльны Императору, они командовали без колебаний и подчинялись без вопросов.

— И ты выполнил свою клятву? — спросил Борей из тени.

— За двести пятьдесят дней, — заявил Астелян с гордостью. — Старый режим оказался слаб и недальновиден. Ограниченные умы не могли охватить величие конечной цели, понять необходимость лишений и жертв. Они сопротивлялись кое-каким из моих мер, никогда по-настоящему не понимая, в чем состоят плоды победы. Эти двести пятьдесят дней были наполнены потрясениями и травмами, лилась кровь, было много страданий. Но все это происходило ради будущего Тарсиса. Если бы я действовал, как мои предшественники, война длилась бы до сих пор, народ Тарсиса жил бы в вынужденном раболепии, в подчинении и страхе. Для мира это была бы долгая, медленная смерть.

— И тогда ты нашел сильное лекарство от этой планетарной болезни? — В голосе Борея появился оттенок гнева, Астелян услышал глубокое дыхание капеллана. — Ты, самозваный спаситель, вывел их из тьмы.

— И была тьма, — проговорил Астелян, предпочитая игнорировать обвинения. — Мои командиры были жестоки в исполнении моих приказов. Ложная терпимость породила бы слабость, и моя армия не давала пощады. Мы уничтожили рассадники бунта, сожгли все дыры, в которых прятались мятежники, казнили их родичей и всех, кто поддерживал бунт бездействием. Впрочем, я вовсе не горжусь тем, что сделал, многие из окружения Дэкса были настроены оппозиционно, но имперский правитель оказывал мне полную поддержку. В тот самый момент он один разобрался в моих истинных намерениях и понял необходимость совершаемого. Не отрицаю, погром достиг устрашающих масштабов, многие невиновные были судимы и казнены без веских оснований. На то были исключительные времена, народу Тарсиса указали путь, людям пришлось осознать, что жизнь под властью Императора не дается даром, ее зарабатывают жертвами — потерей личной свободы, трудом и, когда необходимо, кровью. Тарсис горел двести пятьдесят дней, пока продолжалась чистка. В самый последний день я лично повел священные отряды в атаку, и свобода на Тарсисе восторжествовала!

Астелян остановился, он задыхался и покрылся потом. По мере рассказа его воодушевление нарастало, насколько это позволяли оковы на руках, ногах и вокруг тела.

— Тебя там не было, — сказал он Борею, расценив молчание капеллана как недоверие. — Как ты можешь понять наш восторг окончательной победы, если ты такой безжизненный и бесстрастный? Мы гнали их месяц за месяцем, пока не вынудили стать последним лагерем на побережье северного моря. Их осталось всего четыре тысячи. Наши воины догоняли, их было пятьдесят тысяч, и еще со мной на переднем крае более двадцати тысяч бойцов из священных отрядов. Мятежники не могли спастись, им некуда было бежать, у них не осталось логова, чтобы в нем укрыться. Мы их окружили, и мы не дали им пощады. К чести наших врагов, они сражались хорошо, и не один не попытался сдаться.

— Это имело бы смысл? — спросил Борей.

— Никакого, — резко ответил Астелян, пожав плечами, его цепи глухо громыхнули. — Все они знали, что обречены на смерть, и решили умереть в бою. Понадобилось менее часа, сыпались снаряды, священные отряды наступали. На моем счету оказалось сто восемь врагов. Сто семь я убил в бою, а в самом конце Вазтуран, лучший из моих командиров, боготворимый отрядами, привел ко мне последнего живого мятежника. Я помню, он был молод, не старше двадцати лет, ранен в руку, и его лицо заливала кровь. На бритой коже головы он вытатуировал эмблему бунтовщиков: там была голова ворона и перевернутая аквила. Я подвел его к краю скалы, моя армия собралась вокруг, их были десятки тысяч, многие стояли на танках, чтобы лучше видеть, толкали и отпихивали друг друга, чтобы не пропустить зрелище смерти последнего тарсийского ренегата. Я сбросил парня с обрыва на острые камни, и армия разразилась одобрительными возгласами. Точно такой же гвалт отметил некогда победу моего ордена после завоевания Муапре Прим.

— Весомый повод для праздника, как погляжу, — прорычал Борей, выходя из темноты.

Впервые с момента прихода он не скрывал истинных чувств. Капеллан-дознаватель разнял руки и шагнул ближе к Астеляну. Без предупреждения он хлестнул его тыльной стороной ладони по лицу, почти не причинив боли. Такой удар означал оскорбление и подходил, чтобы наказать претендента. Никакие слова не выразили бы лучше чувства Борея.

1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 66
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?