Чертовка - Сима Гольдман

— Могу лишь предположить.

— Вы, являетесь новобранцем среди студентов. Далеко не все идут дальше первого курса. А Вас уже давно за проступки, список коих не мал, стоит отчислить.

Господин Свэл говорил тихо, спокойно, но грозно, я занервничала и моя ершистость проснулась.

— Товарищ ректор, если бы Вы, уважаемый, меня хотели отчислить, то уже бы это сделали, но Вы чего — то тянете кота за энное место, а не отчисляете, а это значит, что все не так уж и просто. Признайтесь, чего Вы хотите от меня?

Пить дать — взяточник. Если к богачам и наследничкам сильных мира сего не цепляется, а к простой мне — так запросто.

— За Вас просили, я б сказал, что умоляли, поэтому Вы все еще здесь.

Вот это поворот. Кто ж интересно. Альберт… только он приходил в голову, но как узнал где я?

— И кто же?

— Вам ли не знать, с кем Вы ночуете.

— Простите, но ночую я исключительно в своей постели, а комнату делю с Олорией, Вам ли не знать — передразнила его я на его же манер.

— Да, ладно, отбросим условности. Теодор Рих каждую ночь снует к Вам в общежитие и не к Вам скажете.

Тео?! Серьезно?! А я то где всё это время была?

— Допустим, но не ко мне. Но спасибо, теперь я знаю имя заступничка.

— Его власть не безгранична и я внимал к его мольбам исключительно из уважения к его семье и дяде, но моему терпению пришел конец. Вы можете спать с кем Вам заблагорассудится, хоть с Теодором, хоть с Дином и Диком Огивар, хоть с Мак Маккелом, да хоть с ними одновременно, но…

Что-то мне не нравится это его "но" и откуда он про душ и парней знает или это такая уловка?

— Я ни с кем не сплю ни из них, ни с кем бы то ни было еще, как в Академии, так и за ее пределами, господин Свэл.

— Но раз уж Вы у нас такая любвеобильная, давайте соглашение составим, а приходите- ка и ко мне. А что, я одинок, пока и к тому же думаю мы с Вами составим интересную пару, само собой временно и тайно.

Вот те раз. Я и он…и чпокаться?! Да ни в жизнь!

— Читайте по губам "да ни-ког-да!"

— Дело Ваше, Вы отчислены!

— Чего Вы хотите, я — то понимаю, что всё это уловки, но чего вы на самом деле хотите?

— Вас и сейчас!

Что за помутнение рассудка?! Наверное стресс на фоне выдернутой амброзии.

Он рванул с места и всё закружилось и завертелось. Уж не знала я что так может быть, но противно не было, не смотря на нашу взаимную антипатию и если с Альбертом не случилось даже поцелуя, то здесь и сейчас я горела и сгорала без остатка, где — то далеко оставив свой разум, на благо или печаль от непоправимого спас стук в дверь, я быстро сползла со стола и моргнуть не успела, как лежала снова в своей постели.

Приземление было мягким, но видимо в комнате меня так неожиданно не ждали и я помешала Тео и Олории.

Парочка отвлеклась и таращилась на меня во все глаза, постепенно являя мне пятьдесят оттенков красного, розового, пунцового и так далее.

Так вот кого мне в любовники записали, вот уж гад.

— Ты козлина безрогая! Да, ты знаешь, что ректор думает, что я твоя любовница?

— Кто? Ты?

Рих оторопел, как и рыжуля.

— Да, естественно. Сейчас у меня была наиприятнейшая беседа со Свеном, который считает меня распутной девкой, которая трахается с тобой и всей группой.

— Да, ладно. Я не знал. Я ведь…

— Чего ты не знал? А по ночам как ты сюда захаживал?

— Так ты в душе была же.

— Друзья, давайте вместе успокоимся, хорошо и выдохнем.

Я возмущенно сопела, Теодор пыхтел.

— Прости нас, пожалуйста, но это какое-то наваждение прямо, мы не смогли противиться. — извинялась Олория.

— Я правда, не думал, что так получится.

— Замолчи, Императорский родственничек.

Ох, как я была зла.

Нужно успокоиться. Тео метнулся и принес нам чаю и мы сели спокойно обсудить происходящее, ярость все еще бурлила во мне, но понемногу утихала.

А после их удивительного рассказа я успокоилась, но послевкусие от их секретика осталось, как от прокисшего компота.

Если это любовь, то и своей репутацией можно пожертвовать.

— Как пропала?

— А не твоими ли стараниями?

Нет, этого не может быть! Так повезти не может, просто невозможно! Она послушала меня и как хорошая девочка все сделала верно.

— А когда пропала?

— Тебе ли, племянничек, не знать?

Император злился и не унимался. Как могла лесса Милиссия пропасть. Как пить дать Альберт постарался, ведь известно, что жениться он не жаждал. Теперь тень падет на Императорскую семью, что не уследили. И никого не волнует, что невеста пропала из родового замка и что от него, Императора, это вообще скрывала семья невесты, дабы не впасть в немилость.

Но он-то догадывается, а точнее знает, кто может быть причастен. Само собой Альберт Рих Штользерман!

— Найти, ты меня понял?

Это уже не просто слова, не намёк — это прямая угроза.

— Я не сыскная собака, чтобы искать Каймета, а теперь и Милиссию.

— Это вопрос государственной важности!

Да, зря он вспомнил наследника Демонов, его — то он тоже еще не нашел официально, а все нити утеряны.

Итого, пропавшие Аврора, Каймет и Милиссия.

Продолжить поиски лишь и остается, чтобы избежать гнева Императора, а начать можно с визита к несостоявшимся родственникам.

Что за день сурка? Почему нельзя выспаться — то?

Кто придумал собирать бутончики одуванчиков в предрассветные часы. Не понимаю, как из них вообще можно что — то готовить, но мастер-зельевар и профессор Фьо, утверждали, что можно, поэтому наша группка сонно ползком перемещалась по лужайке осторожно собирая головки цветков.

Профессор Фьо, строго наказала только перешептываться, чтобы что — то или кого — то не спугнуть. Хрен его знает, зачем оно нам нужно, но преподаватели утверждали, что сегодня уже к вечеру мы будем вознаграждены за свои труды.

Ага! Конечно, непременно будем.

Если наблюдать с башни ректората, то наверняка открывается чудный вид на пятьдесят тел, ползающих к верху жопой.

Собрав необходимое количество бутончиков мы передали их профессорам и вернулись в свой корпус отмыться и на завтрак.

Я, как и прежде была единственной в мужском коллективе, хотя сегодня пары вроде объединены Травалогии и Зельеварения, и по — хорошему рядом с моей филейной частью, должна была красоваться и филешка Олории, но она-то как раз сейчас отоспавшись и намывшись в припрыжку с хорошим настроением летела в столовку, в то время как мы, злые серые волки, в оную ползли ругаясь.