Пусть смерть меня полюбит - Рут Ренделл

Джойс сказала:

– Если вы высадите меня в Челмсфорде, обещаю, я никому не скажу ни слова. Я поболтаюсь по Челмсфорду, куплю что-нибудь поесть, вы можете дать мне пять фунтов из того, что взяли в банке, и я не пойду в полицию до самого вечера. Я скажу им, что потеряла память.

– На тебе только одна туфля, – напомнил Марти.

– Можете высадить меня возле обувного магазина. Я скажу полиции, что на вас были маски, а потом вы завязали мне глаза. Я скажу им… – Это была самая большая маскировка, какую могла придумать Джойс. – …скажу, что вы были старыми!

– Забудь об этом, – оборвал ее Найджел. – Это только твои обещания. На деле будет по-другому. Они вытрясут из тебя всё. Запомни крепко-накрепко – ты едешь с нами.

Первая волна часа пик вылилась из Лондона как раз тогда, когда они въезжали в город. На этот раз Марти свернул на Северную окружную дорогу в Вудфорде, и они почти без задержек добрались до Финчли. Но оттуда всю дорогу пришлось ехать черепашьими темпами, и Марти, который хоть и выдерживал эту пытку лучше, чем Найджел, теперь тоже стал чувствовать, что нервы сдают. Часть беспокойства заключалась в том, что в зеркало заднего вида ему приходилось присматривать как за этими двумя на заднем сиденье, так и за дорожным движением позади машины. Конечно, то, что Найджел убил банковского менеджера, – это полное вранье; он не смог бы этого сделать и не стал бы ничего делать с девушкой, даже если бы она попыталась привлечь внимание других водителей. Вопрос был в том, знала ли это сама девушка. Похоже, что не знала. По большей части она сидела, сжавшись в уголке позади водительского кресла, низко опустив голову. Возможно, она думала, что другие люди останутся равнодушными, что бы ни происходило, перейдут на другую сторону улицы, и все такое прочее, о чем талдычат в воскресной школе. Но Марти знал, что это не так: в свое время какая-то женщина поймала его на попытке залезть в сумочку, и он едва успел удрать от охранника магазина.

Он начал вести себя глупо, вклиниваясь между другими машинами, их водители нервничали и нажимали на клаксоны, а однажды передний бампер «Форда Эскорт» даже толкнулся в задний бампер едущей впереди машины. К счастью для них, у той машины бамперы были сделаны из каучукового композита, а водитель был беспечен, он просто высунулся из окошка и крикнул, что все в порядке и машина не пострадала. Но это все равно напугало Марти, и к тому времени, как они добрались до Брент-Кросса, его руки на руле тряслись и машина дважды останавливалась, потому что Марти был не в состоянии как следует выжать сцепление.

Тем не менее они почти добрались до дома. На Стэплс-корнер Марти свернул на Эджвер-роуд, и без десяти пять они подъехали к дому в Криклвуде, припарковав «Эскорт» среди сотни или около того машин, выстроившихся по обеим сторонам улицы.

Найджел не ощущал сочувствия к Марти, но видел, что приятель выжат как лимон. Поэтому взял пистолет, ткнул его в бок Джойс и заставил ее идти впереди. Марти шагал рядом с девушкой, обвив ее плечи рукой, словно прогуливаясь с любовницей. На лестнице они встретили Брайди, ирландку, жившую на одной лестничной площадке с Марти. Она направлялась на работу в бар «Роза Килларни», где разливала пиво и коктейли за стойкой, и почти не обратила внимания на идущих ей навстречу – разве что равнодушно бросила «привет». Она и раньше часто видела здесь Найджела и привыкла к тому, что Марти водит к себе девушек. Если бы он нес на руках труп девушки, Брайди, возможно, поразмыслила бы об этом несколько минут, но ничего не предприняла бы и уж точно не пошла бы в полицию. Двое ее братьев были отдаленно связаны с ИРА[26], и она помогала им громить машины во время шествия с телом умершего от голодовки мученика от «Короны» до «Святого Сердца». Она и все ее родные избегали полиции.

Дверь жилища Марти запиралась на автоматический «американский» замок и еще на один, более старой системы, с большим железным ключом. Парни втолкнули Джойс в комнату, и Найджел повернул ключ в замке. Марти осел на матрас, свесив голову, но Джойс так и осталась стоять, окидывая взглядом грязь и беспорядок вокруг и сложив руки на груди.

– Теперь нужно избавиться от машины, – напомнил Найджел.

Марти не сказал ни слова. Найджел пнул матрас и зажег фитилек керосинового обогревателя – в комнате было очень холодно, – а затем повторил:

– Нам нужно избавиться от машины.

Марти застонал.

– Да кто ее здесь найдет?

– Полисмены. Ты должен собраться, отвести ее куда-нибудь и бросить там. Понятно?

– Я вымотался. – Марти тяжело поднялся и сбросил кучу грязной одежды на пол. – Мне надо выпить.

– Да, конечно, но потом, когда мы уберем машину с глаз долой.

– Боже, – вздохнул Марти, – у нас в пакете четыре штуки, а я не могу даже купить долбаную выпивку.

Найджел скрипнул зубами. Он не мог понять, почему в банке было не семь тысяч, как говорил этот тип Перфорд. Но чтобы не терять лицо перед Джейн или Дженни, он заставил себя произнести с прононсом радиодиктора:

– Я уведу машину. Ты останешься здесь с нею. Мы снова свяжем ее и спрячем на кухне. Знаю я тебя; ты уснешь, а если она закричит, то старый пень по соседству может услышать.

– Нет, – сказала Джойс.

– Разве я тебя спрашивал? Делай, что тебе велено, Джейни.

Они схватили Джойс, снова заткнули ей рот, связали руки за спиной и стянули ноги в щиколотках. Марти снял с нее вторую туфлю, чтобы помешать ей производить шум, и закрыл девушку на кухне. Она все же попыталась шуметь, хотя и недолго.

Дождь прекратился, и по свинцово-серому небу протянулись длинные оранжевые полосы. Найджел и Марти отошли как можно дальше от кухонной двери и разговаривали яростным шепотом. Когда на улицах станет посвободнее, Найджел собирался избавиться от угнанной машины. Оба с тоской поглядывали на радиоприемник, стоявший в комнате, но не осмеливались его включить.

В течение пары часов полиция подозревала Алана Грумбриджа. Никто не видел, как грабители входили в банк. Тем не менее полицейские перекрыли все дороги и уведомили ближайших родственников Грумбриджа и Калвер. Однако подозрения все же были. Грумбридж, по словам его сына и тестя, никогда не ходил на обед, а хозяин «Герба Чилдона» сказал, что банковский менеджер никогда не заходил сюда. Сначала полиция обдумывала возможность того, что служащий и кассирша оба были замешаны в преступлении и скрылись вместе на его машине. Но тот факт, что одна туфля Джойс осталась в помещении, делал подобную возможность маловероятной. Кроме того, эта теория подразумевала связь между этими двоими, что вызвало усмешку у отца Джойс и сына Грумбриджа. Грумбридж никогда не выходил по вечерам без жены, а Джойс проводила свободное время со Стивеном Холлэмом.

Девушка, столь преданная своему семейству, как Джойс, ни за что не выбрала бы именно этот день – день серебряной свадьбы своих родителей – для подобного предприятия. Но что, если Грумбридж забрал деньги, опустошил кассы, оставил сейф открытым и похитил кассиршу силой? Таковы были идеи, которые спешно выдвигали следователь и сержант, опрашивая обитателей Чилдона. Вскоре им пришлось отказаться от этих догадок ради куда более горестной правды.